С какой стати человеку бояться будущего? Там еще все возможно. Дрожите лучше перед прошлым, от которого вы столько ждали.
1
Рим, середина восьмидесятых годов.
Пройдя половину Виа Дуэ-Мачелли,[43] Гала принимает решение: хватит. Дождь попадает под зонтик. Вода клокочет в водосливах и растекается по тротуару. Гала снимает туфли и идет дальше босиком. Мостовая еще теплая. Римские камни хранят воспоминания о солнце достаточно долго, чтобы пережить первый осенний ливень.
Октябрь — самое неудачное время для поездки в Вечный Город. Это единственный месяц, когда идут сильнейшие дожди. Кроме того, гостиницы забиты участниками всевозможных конгрессов. От «Союза медников» до «Общества шеф-поваров из францисканских семинарий» — все, похоже, решили ежегодно собираться во время римского ненастья.
Ливень Галу не останавливает. У голландцев с рождения ноги в воде. Она смеется над итальянцами, прячущимися при первых же каплях под навес. Сейчас она как раз проходит мимо такой группки, скрывающейся под козырьком книжного магазина. Среди женщин, возвращающихся с сумками полными укропа с рынка на Виа-Арчоне,[44] и дам, отправляющихся к своим кутюрье на Виа-Кондотти,[45] стоит мужчина, старающийся уберечь свой красный мотороллер от воды. Завидев каплю, он вытирает ее шелковым платком из нагрудного кармашка, ругается и поминает Мадонну. В этот момент в лужу на полной скорости въезжает такси. Фонтан брызг. Под навесом визжат. Дамы с ужасом смотрят на свою одежду. Гала тоже. Мужчина радостно убеждается, что его мотороллер остался сухим, так как вся вода попала на проходящую мимо молодую женщину. Он смотрит, как Гала стряхивает грязь со своего платья. Большущие капли стекают по ее ногам. Она понимает, что терять уже нечего, складывает зонтик, сует его в сумочку — пусть дождь струится по плечам! Она откидывает голову назад и стоит с закрытыми глазами под дождем — так люди обычно подставляют лицо солнцу. Тем временем по красному платью все шире и шире расползаются темные пятна.
Под навесом одна из женщин с укропом хмыкает по поводу нарочитой женственности Галы. Откуда ей знать, что Гала никогда ничего не делает на публику, более того, что она до сих пор не ведает, какую она вызывает реакцию. Она ее просто не замечает. Ах, если бы Гала осознавала, какое впечатление она производит! Если бы она хотя бы вполовину была так уверена в себе, как казалась со стороны. Тогда бы она, может быть, заметила среди женщин мужчину с мотороллером, и то, как он смотрит на нее.
Через несколько секунд она проводит рукой по волосам и идет дальше, покачивая бедрами. Но и это движение бедрами, бросающееся в глаза даже на многолюдной улице, она делает не осознанно, а из-за небольшой разницы в длине ног, которую не увидеть невооруженным глазом.
Мужчина глядит ей вслед, пока она не исчезает в распахнутой пасти туннеля под Квириналом.[46] Затем со вздохом сует пошет[47] в нагрудный карман и выводит мопед на проезжую часть. Он окидывает грустным взглядом сверкающую сталь, которая сейчас испачкается, но заводит мотор и едет за Галой. Он старается отставать от нее метров на десять, но это трудно, потому что Гала идет слишком медленно, и он чуть не падает вместе со своим мопедом. Она понятия не имеет о том, Что за ней кто-то следует. С другой стороны холма снова светит солнце.
Силуэт Галы вырисовывается на фоне света, падающего в туннель лучащимся венком.
Когда Гала с Максимом прибыли на вокзал Термини и вышли из поезда, они сразу же отправились в дешевый пансион по соседству, адрес которого дала мама Максима. Пансион «Гассер», в котором мама когда-то провела несколько счастливых месяцев, не только еще существовал, но по милости Провидения молодые люди смогли поселиться там на два дня.
Завтра они окажутся на улице. Оба все утро пытались найти новое пристанище, но безрезультатно. Каждый взял на себя свою часть города, и теперь они встречаются, как и договорились, в полдень под портиком Римского оперного театра. Завидя Галу, Максим подбегает к ней. Они целуются.
— Я же предупреждал, что эта погода не для прогулок!
