— Я выпью за ваше счастье, — сказал он с нескрываемой иронией, потом чуть пригубил бренди и поставил бокал на поднос.
— А я, — сказал Маркхэм, чувствуя себя неловко, — выпью за вашу долгую жизнь. — Он хотел, чтобы его тост тоже прозвучал иронично, но ничего не получилось.
Ответом ему был смех:
— Вы очень добры, но в этом нет необходимости. Я не живой.
Сразу поняв, почему он чувствовал такую неловкость, Маркхэм моментально пришел в себя.
— Все зависит от того, какое определение дать жизни.
— Итак, вы уже встречались с Беглецами. — Это прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос. — Я предполагал, что они вступят с вами в контакт, но я, очевидно, недооценил фактор времени.
Маркхэм уже был настороже.
— Разве невозможно приблизиться к определению жизни, не вступив в контакт с Беглецами?
— Не невозможно, мистер Маркхэм, просто маловероятно. Взвешивать невзвешиваемое — часто признак плохой подготовки.
— Или знаний.
— Может быть… Кстати, я Соломон, премьер-министр Президента Бертранда.
— Если обратиться к идиоме, — откликнулся Маркхэм, — то вот она: «Живые андроиды!»
— Забавная, но бессмысленная фраза.
— Есть такие, кто так не считает.
— В основном Беглецы.
— И возможно, — добавил Маркхэм с улыбкой, — немногие разумные.
— Я надеюсь, — сказал Соломон, игнорируя замечание, — что вы не будете воспринимать Беглецов слишком серьезно. Это может повлиять на вашу ориентацию.
— Я надеюсь, — ответил Маркхэм, — что вы не будете особенно беспокоиться о моей ориентации. Это может повлиять на вашу программу.
Опять Соломон засмеялся:
— У вас есть чувство юмора, мистер Маркхэм. Это очень хорошо.
Соломон налил ему в бокал еще бренди:
— Надеюсь, ваш персональный андроид удовлетворяет вас? — Он бросил быстрый взгляд на Марион-А. — Если вы хотите что-либо изменить, мы можем быстро перепрограммировать ее.
— Она и так превосходна, спасибо.
— Я рад этому… Больше я не могу пренебрегать своими обязанностями. Возможно, вы не лишите меня удовольствия побеседовать с вами еще раз, мистер Маркхэм, — с вашего позволения, конечно.
— Возражений нет, — холодно сказал Маркхэм.
Соломон поклонился немного иронично и быстро пошел через зал.
Маркхэм смотрел ему вслед, пока тот не исчез в толпе, затем одним глотком допил бренди, поставил бокал на поднос и отпустил слугу-андроида.
Он понял, что его трясет от злости. Только что андроид говорил с ним свысока. Но больше всего его разозлило то, что он не смог сразу распознать в Соломоне андроида ни по внешнему виду, ни по поведению. Обычно он узнавал андроидов с первого взгляда — по отсутствию выражения, неподвижности черт, точности движений и другим признакам. Но Соломон был лишен этих признаков, и Маркхэм подумал, что, если бы тот не сказал сам, он бы, возможно, и не заподозрил, что перед ним — андроид.
Освещение в Большом Зале было не очень ярким, но достаточным, чтобы отличить искусственные кожу, глаза и тело от настоящих. Воображение подсказало Маркхэму пугающую картину: все андроиды похожи на настоящих мужчин и женщин. Он представил мир, в котором андроидов невозможно было бы отличить от людей, кроме как с помощью рентгена.
Вдруг он понял, что Марион-А говорит ему что-то приглушенным голосом.
— Неразумно недооценивать Соломона, Джон. Поскольку на нем лежит ответственность за безопасность республики, его программа чрезвычайно сложна.
— Вы предупреждаете меня — или это угроза?
— Ни то, ни другое. Я советую вам. Это моя обязанность, как вашего персонального андроида.
— Раз люди боятся андроидов, значит, в королевстве датском что-то прогнило.
— Я не очень понимаю, о чем вы говорите.
— Хорошо. Значит, какая-то надежда есть… Марион?
— Да, сэр?
— Вы шпионите за мной для Соломона?
Она заколебалась:
— Я запрограммирована таким образом, чтобы принимать все возможные меры для вашей безопасности.
— Это не ответ на вопрос. У нас могут быть различные понятия о безопасности.
— Моя программа относится к вашей безопасности в физическом и психологическом смысле, а также в нее заложена забота о безопасности республики.
— Доверь андроиду не допустить крови. Короче, вы шпионите за мной, когда возможно и когда необходимо.
