— Я жадный, — сказал призрак, — я хочу сейчас.
— Тогда забирай своего ребенка назад.
— Я найду работу получше. Будет побольше денег.
Международная Холодильная Компания, Лимитед.
Оффис Чизбоди. Сигарный дым. Почему никто не посоветует Чизбоди сменить имя? Это стоит всего пятерку.
— Это большое дело, мистер Маркхэм. Большое дело!
Чизбоди кивал головой, — сигара зажата в зубах, лысый череп, пузо мешком, полное отсутствие души. Лапал всех своих секретарш, пока они от него не сбегали.
— Мне это известно, сэр. — Призрак выглядел свежим, полным сил. Для него это был важный момент.
— Большая ответственность для молодого человека, мистер Маркхэм. Нельзя валять дурака, когда имеешь дело с государственными контрактами, сами понимаете. Раз сказано: декабрь 1967 года, — значит, декабрь 1967 года.
— Я справлюсь, сэр.
— Вы бы лучше… Знаете что, Маркхэм? Мы делаем пятьдесят подземных хранилищ по всей стране. Знаете, почему они должны быть такими глубокими?
— Защита от бомб, — предположил призрак.
— Защита от радиации, — поправил Чизбоди. — Армагеддон. Рано или поздно это произойдет, мистер Маркхэм, так ведь? Тогда-то откроем глубокие морозильники и достанем незараженную пищу.
— Да, сэр.
— Нет никакого смысла выигрывать войну, если придется обедать радиоактивными сосисками, так? — Живот Чизбоди затрясся от смеха.
— Никакого, сэр. — Призрак натянуто улыбнулся.
— Большая ответственность, Маркхэм. Будущее нации, понимаете ли?
— Да, сэр.
— Ладно. А теперь лучше поезжайте в Эппинг-Форест и познакомьтесь с проектом на месте. Я понимаю так, что первая камера будет готова к концу месяца.
Эппинг-Форест. Пятнадцать миль к северу от Города. Эппинг осенью — золотые и красные листья; шуршание под ногами, цветные волны на бетонном шоссе. Удивительная неподвижность листьев, а затем порыв ветра возвращает их к жизни и тут же разбрасывает в последней пляске смерти.
Осень и падающие листья, и рядом — бульдозеры, экскаваторы, тракторы, грузовики. Мужчины, взмокшие от пота в осенних лучах солнца, злобно и шумно вгрызались в землю, как кроты, роя туннели, камеры, и еще туннели, и еще камеры.
— Камера «В» готова, мистер Маркхэм.
— Хорошо. Проверьте питание.
— Да, сэр.
— Камера «С» готова, мистер Маркхэм.
— К черту все! Сорвите изоляцию и начинайте снова.
— Камера «Д» теперь о’кей, мистер Маркхэм.
— Дайте ей неделю поработать. Представьте мне график.
— С камерой «Е» закончено, сэр.
— Поставьте ее в автоматический режим. Загрузка начнется через неделю. Вот таблицы.
В ледяных камерах отдавались шаги живых, теплых людей.
Вереницы грузовиков везли продукты, которые должны были спасти английских Чизбоди от диеты из зараженных сосисок. Пшеница, сухое молоко, мясо, сахар, обезвоженные фрукты. Сотни тонн, тысячи тонн, сотни тысяч тонн. Великое множество.
Призрак тогда был счастлив. Это не было бессмысленным приготовлением к самоубийственной войне, в которую никто не верил. Это была просто работа. Хорошая работа, большая работа, важная работа. Благодаря ей был куплен дом в Хэмпстеде для Кэйти, малыша Джонни и маленькой Сары; благодаря ей приобрели машину и одежду, сшитую на заказ.
А по вечерам он отдыхал за рулем, возвращаясь домой в Хэмпстед, и заходящее солнце превращало дорогу в огненную ленту, и листья суматошно бежали вслед за машиной.
Тело вздрогнуло под лучом света. Мышцы сократились, дрогнули веки. Иней превратился в росу, и труп перестал быть трупом; теперь это был человек, покрытый ледяным потом. Человек, не чувствующий боли, но слишком много помнящий. Человек, у которого не было права жить.
Зрительные образы сменялись, как в калейдоскопе: воспоминания мелькали, складываясь в цветные картинки.
— Вы видели «Комиссара и Дебютантку»?
— Сорвите изоляцию, — сказал призрак.
— Сколько будет пятьдесят процентов от 0,5?
Призрак захохотал:
— Радиоактивная сосиска.
— Я хочу прокатиться на большом, папа. С этим черным человеком.
— Нельзя валять дурака, когда имеешь дело с правительственными контрактами, — объяснил призрак.
— Стой!
Тело на каталке заговорило. Белые фигуры столпились вокруг него, похожие на гигантских чаек, нашедших что-то на полосе прибоя. На мгновение человек открыл глаза и уставился на них невидящим взглядом, он видел только то, чего не могло быть в этой комнате. Луч света, направленный на его грудь, стал еще ярче. Он закрыл глаза, уверенный, что это просто новый сон.
