– Буклет? – Матвей испугался. Слово «буклет» в его сознании ассоциировалось с такими понятиями, как «патефон», «дирижабль», «арифмометр». – Бумажный буклет?
– Ну да! Правда, он позапрошлого года...
– Ничего, давайте.
Господин Пивное Брюшко кивнул и пошаркал в подсобку, из которой доносился запах растворимого кофе и пригоревшей сдобы. Вскоре он принес настоящий бумажный буклет и торжественно сдул с него пыль. Матвей принялся судорожно листать глянцевую книжицу, то и дело поглядывая на свои мультичасы.
– Вы что, собственно, ищете? – спросил господин Пивное Брюшко. – Вам подороже, подешевле, пошустрее?
– Мне подороже. Пошустрее. Пооригинальнее. И вообще... Ну чтобы про авиетку можно было сказать «плюс-топ-директ»!
– На свидание собираетесь? – господин Пивное Брюшко, бравируя своей проницательностью, подмигнул Матвею.
– Примерно...
– Тогда посмотрите раздел четыре.
Матвей пролистал каталог. Нашел раздел четыре. И ткнул пальцем в самую дорогую авиетку модели «Брахмапутра». Сто рублей в час.
– Правильный выбор! Индийское – значит отличное!
– Я беру. До завтрашнего утра, – Матвей вскочил, источая нетерпение.
– Увы, этой модели сейчас нет. Ее можно взять только на Марсе. В отделении на Северо-Западной площади! Там вообще много пафосных... Там есть даже «Персефона Люкс»!
– Все это замечательно, – сказал Матвей, чувствуя, как внутри него закипает раздражение, – но мы же не на Марсе! И у меня очень мало времени!
– Тогда возьмите «Сызрань». Самоновейшая модель. Прямехонько с берегов реки Волга!
– Где она?
– Вот, поглядите!
Господин Пивное Брюшко вразвалочку отправился в свою пахучую подсобку и вернулся с очередным буклетом в руках. Из потрепанного журнальчика на Матвея глядела тупомордая махина снежно-белого цвета.
– Годится! – не глядя даже на цену – двести рублей в час, – заявил Матвей, все больше нервничая.
– Ядре-оные позитро-оны! – вдруг пропел господин Пивное Брюшко, хлопая себя по лбу маленькой потной ладонью. – Ее же утром господин генерал-лейтенант забрал! А я и забыл. Собственно, это не в мою смену было. А у напарника моего, у Чебурашки...
– И что теперь? – кулаки Матвея самопроизвольно налились мортальной тяжестью.
– Теперь вам придется выбрать что-то другое. Например, вот это... Хотя нет, «Эмпузы» тоже сейчас нет... Она в покраске... Клиент один по пьянке ей брюхо о шпиль Генштаба оцарапал...
Лишь спустя тридцать пять минут багровый от накипевшего раздражения Матвей вышел из пункта проката и направился к стоянке авиеток, поигрывая ключами от люков.
Но и это было еще не все.
Стоило Гумилеву сделать десяток шагов в сторону стоянки, как двери проката распахнулись и на пороге объявился господин Пивное Брюшко.
– Эй! Эй, офицер! Я забыл сказать, что машина не заправлена!
– Не заправлена?
– Нет! Но я сейчас распоряжусь! А вы пока... можете выпить кофе в баре «Ренессанс»!
У Матвея было два варианта: вернуться и больно ударить господина Пивное Брюшко в это самое брюшко. Многие его коллеги из «Беллоны» так и сделали бы. Или безропотно отправиться в бар «Ренессанс», чтобы, так сказать, «не нагнетать»...
Матвей был так рад нежданному звонку Анны, что выбрал вариант два. Их знакомство еще не успело начаться, а Матвей уже был уверен: Анна влияет на него самым положительным образом!
В баре «Ренессанс» было малолюдно – разве что за столиком возле окна пировала компания во главе с лейтенантом Мокакиным. Недоброжелатели звали его Мартышкиным (по цепочке Мокакин-Макакин-Мартышкин). Что отчасти объяснялось его общительностью, подвижностью и волосатостью (волосы торчали из ушей, из носа и росли даже на третьих фалангах пальцев!), делавшими его похожим на одомашненного орангутанга.
Рядом с Мокакиным-Мартышкиным сидели двое – старший лейтенант Постников и лейтенант Ушанский. Они пили кальвадос малоизвестной в других местах Солнечной системы, но отчего-то популярной именно на Марсе марки «Долматовский».
Судя по характерной жестикуляции, все трое были, что называется, «на поддаче».
Матвей попросил у бармена кофе, дружелюбно помахал компании рукой и думал было тем и ограничиться. Однако, когда кофе материализовался перед ним на барной стойке, он понял, что если сейчас же не вольется в общество выпивающих коллег, то, неровен час, его раздражение достигнет максимума. И не дай Бог господину Пивное Брюшко заявиться в бар с вестью о том, что у выбранной им, Матвеем, авиетки подходит к концу ресурс маршевого!
