— Моя и-кво, моя женщина, нет слов, которые могли бы передать, как сильно я люблю тебя, как ты нужна мне, — говорил Солнечный Ястреб, вытирая слезы с ее лица. — А что до британцев… у нас и без них так много неурядиц. Я сомневаюсь, что тут что-то изменится.
— Все уже изменилось, — заглянула ему в глаза. — Я… я никогда больше не пущу их в свою деревню. То, как они оскорбляли тебя, как радовались при этом, показало мне, что я не смогу больше терпеть их присутствие.
— Даже ради небывалых вееров, сделанных из красивых ми-гванз, перьев? — усмехнулся Солнечный Ястреб — и с облегчением вздохнул, когда ее губы дрогнули в легкой улыбке.
— Даже ради чудных, небывалых вееров из перьев, — тихонько засмеялась она. — И ради всего остального, любовь моя. Пусть идут в другие места и там ищут, чем бы поживиться. Я верну их подарки и скажу, что мы не будем для них охотиться.
— Они легко не сдадутся, — предупредил Солнечный Ястреб. — Они видели твои слабые места и постараются их использовать.
— Могут стараться сколько хотят, они увидят, что я более сильный правитель, чем им показалось сегодня! — его любимая гордо вскинула голову.
— Я хочу тебя, Цветущая Долина, — хрипло прошептал Солнечный Ястреб.
У Цветущей Долины перехватило дыхание, когда он заключил ее в объятия, страстно поцеловал, а потом стал медленно поднимать подол ее платья.
Она прикоснулась рукой к его восставшей плоти. Сердце Солнечного Ястреба затрепетало. Вся их вражда растаяла без следа.
Уж лучше сразу же пропасть,
И вмиг вкусить небытие,
Подобно птице, что змее
Мгновенно попадает в пасть.
Альфред, лорд Теннисон
С самодовольной улыбкой на лице полковник Грин вошел в кабинет. Он снял мундир и вешал его на спинку стула, когда в комнате появился Пьер Дюсо.
— Как прошел Совет в индейской деревне? — спросил Пьер, усаживаясь в мягкое кожаное кресло перед камином.
— Не Совет — чистое золото, — довольно хмыкнул полковник Грин. — Я мог говорить этой скво что угодно, она заглотнула наживку вместе с леской и поплавком. Откуда ей знать, что я брошу форт, как только набью кладовую мехами. И что я не собираюсь заплатить ей, что это пустые обещания.
— А как она выглядит? — Пьер молча кивнул и взял протянутую полковником сигару.
— Как картинка, — Джон откусил кончик сигары и сплюнул его через плечо. — В жизни не видел такого совершенства.
— Красотка, да? — Пьер наклонился к камину и раскурил сигару, затем снова развалился в кресле, пуская клубы дыма.
— Я же говорю, красивая, как картинка, — повторил полковник Грин, не вынимая сигару изо рта. — Смешно, конечно, но сразу видно, что-то есть между белым вождем Солнечным Ястребом и вождем Цветущей Долиной. Хотя они совершенно расходятся во мнениях.
— Белый вождь? — Пьер приподнял бровь. — Малость странно, а? Белый строит из себя вождя?
— Мне приходилось слышать и о белых воинах индейцев. — Полковник Грин пожал плечами. — Я думаю, тут хватает смешанных браков между белыми и краснокожими.
Он улыбнулся:
— Но ты же не возьмешь скво в жены, а, парень? Ты не прочь наложить лапу на эту хорошенькую скво, но не для того, чтоб тащить ее в постель. Верно?
— У меня достаточно причин желать ее смерти. — В голове Пьера уже созрел план. Если окажется, что эта скво-вождь — та самая сбежавшая баба, то ее запросто можно будет выследить.
Завтра надо подобраться поближе к деревне и поглядеть. Если она будет там, то со своей смазливой рожей будет выделяться среди других, как некий экзотический цветок. Потому что все эти индейские женщины были для Пьера на одно лицо.
— Я сегодня встретился с протестантским проповедником, — сказал полковник Грин, стряхивая пепел с сигары. — Сомневаюсь, что его надолго хватит. Он очень болен. По глазам видно.
— Но с ним пришли и другие. Достаточно, чтобы завлечь сюда поселенцев?
— Отец Хершел Дэвидсон, этот проповедник, по-моему, главная причина того, что они пустили здесь корни. — Полковник Грин вспомнил, как другие сидели и молча слушали, пока старик вел беседу. — Когда отец Дэвидсон умрет, остальные, наверное, уйдут в другие более населенные места.
— Так почему выбрали именно это место для постройки церкви? Я начинаю подозревать, что его привело сюда что-то очень личное.
