Солнце в две трети неба - страница 93

Честно говоря, она довольно часто разговаривала со статичным изображением. Наверное, Денис Кораблёв, её «космический муж», даже начал бы ревновать, если бы воин из древнего мира был бы жив или Ире хотя бы были известны его имя и фамилия. Но в горниле большой войны ознаменовавшей конец старого мира сгорело слишком многое и солдат навеки оставался безымянным. Один из сотен тысяч защитников сжигавших вражеские ракеты до того как они упали на спящие города и вставших на пути вражеских танков в тот момент когда от радиоактивного пламени горела земля. В тот момент казалось, что это конец, что мир уничтожен. Но он лишь переродился. В том числе благодаря неизвестным солдатам на подлёте перехватывающим вражеские ракеты до того как они упадут на родные города. Имён не осталось, но человечество выжило – с какой стороны ни посмотри – честная сделка.

Нет, Денис Кораблёв, мог не волноваться. Один из многих и многих вставших на пути вражеских армий, древний солдат, будь он здесь, относился бы к людям современности исключительно как к собственным детям и внукам.

Система направленного зрения уловила, что оператор не смотрит на экраны и те потускнели, превратившись в бледно-голубые листы. Степень детализации выводимой информации снизилась. Редкие строчки на голубых многоугольниках и тусклые схемы начали неспешное вращение вокруг операторского места. Шаг за шагом продолжали рисоваться графики, отражающие основные характеристики города.

Ира позволила себе отвлечься и перед её мысленным взором встал Бонделей. Наверное не найти такого кибернетика, кто не мечтал бы создать настоящий искусственный разум или, хотя бы, не размышлял на эту тему. Однако всерьёз надеяться на то, что одиннадцати запертым на Меркурии учёным это удалось – наивно. Никто из них, по основной специальности, даже не был специалистом по информационным системам.

Ира хотела бы надеяться. В природе человека надеяться на чудеса. Но она лично восстанавливала искусственный мозг робота и не нашла там такой загадочной штуки как разум. Избыточная сложность устройства не всегда хорошо. Точнее лишняя сложность показатель непрофессионализма, она вредна. Нейронные сети Бонделея обладали бессмысленной сложностью на взгляд бывшего кибернетика корабля дальнего следования «Прометей». Ира полагала, что она, без сомнения, легко узнает разум, когда какой-нибудь самородный гений (например, товарищ Горохова Ирина) или, что гораздо более вероятно, большой научно-исследовательский институт, построят разумную машину. В Бонделее разума не было. Глупый древний робот. Практически бесполезный и восстановленный только из уважения к подвигу его создателей.

Ира ошибалась, правда пока ещё не знала об этом. И в новом времени изредка встречались одинокие люди, просто гораздо реже, чем в древние времена.

А что до человечества в целом и его гипотетических чувств и смутных ощущений, то это всего лишь измышления, даже не теория. Теорию можно проверить и либо подтвердить, либо опровергнуть. Коллектив, как совокупность объединённых единым порыв иди одним и тем же делом людей, допустимо рассматривать в качестве отдельную существующей сущности. Но насколько корректно сравнивать коллектив с отдельным человеком? Можно ли сказать, что коллектив «чувствует» или «думает» или, даже, «хочет»? А человечество – ведь оно невообразимо сложнее. Или… проще?

Насколько эффективна система, поостренная из обладающих разумом компонент по сравнению с построенной из примитивных? Почему интуитивно кажется, будто только система построенная из простых, неразумных, компонент может обладать разумом, а если построить из индивидуально разумных обособленных частей, то, вроде бы, в целом, не может и так ли это на самом деле? Наука кибернетика только недавно начала задаваться подобными вопросами. Ира не знала ответа.