-Пассажирам подтвердить исправность систем индивидуального жизнеобеспечения– повторил пилот. Парня звали Константином, полёт к Меркурию был его четвёртым дальним полётом. На борту Прометея он проиграл Сергею четыре из пяти сыгранных партий в шахматы. На Земле у него и Светланы, второго пилота в паре, оставался ребёнок, десятилетний мальчуган. Константин мог рассказывать о сыне часами, стоило проявить хоть малейшую заинтересованность. То, что он и Светлана продолжали летать, родив сына, было необычно. Многие «рабочие пары» создавали постоянную семью в гравитационном колодце материнской планеты или какого-то обжитого планетоида, но делали это относительно поздно, завязав с дальними рейсами к удалённым планетам солнечной системы и переходя на обслуживание коротких, типа «орбита-поверхность» и «поверхность-орбита». Из-за того, что они поздно начинали, в семьях пилотов, как правило, было мало детей – двое, реже трое или четверо. Но на любую статистику найдётся исключение. Костя и Светлана продолжали летать, а их сын учился в интернате, встречая родителей раз в полтора – два года.
Они оба были отличными пилотами. Саша без опаски доверила их паре и ещё одной довести загруженный энергнумом Прометей до Луны и вернуться обратно вместе с грузом строительных материалов для растущего первого меркурианского городка, запасом конструктов, взамен вышедшим из строя и новой партией вахтовиков: инженеров-шахтёров и учёных.
-Проверь исправность скафандра– подсказал Сергей новичку: –Сейчас отсек раскроется и если что-то неисправно, то всё, «привет».
-Исправность подтверждаю.
-Разгерметизация– предупредил пилот.
Когда створки люка начали раскрываться, будто лепестки цветка пережившего ночь и приветствующего восход солнца, люди невольно ссутулились. Скафандры высшей защиты монолиты и не имеют прозрачных колпаков. То, что видит человек в таком скафандре он на самом деле не видит, а воспринимает виртуальную реконструкцию окружающей реальности воссозданную интеллектуальной системой скафандра. Поэтому они могли не опасаться ослепнуть, взглянув на ворвавшийся в раскрывшуюся щель огненный вихрь. Но разве подсознанию объяснишь. Оно знает, что наверху солнце и что оно опасно. Створки расходились всё дальше. Не успев испариться, выгорели зелёные кляксы от амортизирующей пены. Не успевшие распасться кусочки прозрачных колпаков постигла та же участь. Пассажиры медленно распрямляли спины и щуря глаза (тоже совершенно не нужная в их ситуации условность) вглядывались в чужой опасный мир.
К севшему челноку уже подъезжала вереница из трёх машин. Две пассажирских модификации «солнечных зайчиков». И одна грузовая, с восседающей в ней массивным конструктом-грузчиком. Грузовая была с закрывающимся верхом, однако сейчас он был открыт, а конструкт-грузчик держал над головой гигантских размеров солнечный зонт с рваными краями. Пусть все конструкты предназначенные для внешних работ на Меркурии снабжены максимальной защитой, но оставлять их длительное время под прямыми солнечными лучами не стоило.
-Привет!– открылся канал связи, когда машины уже притормаживали. Дальняя связь на Меркурии затруднена и требует дополнительного оборудования: –Добро пожаловать!
-Ира?
-А кто ещё? Конечно я! Точнее мы все, за исключением капитана. Антон Романович занят круглые сутки, размещая новоприбывших. Он ждёт вас на базе, вернее в первом меркурианском. На меня Денис злится, когда я говорю «база»– пожаловалась кибернетик.
Свернув зонтик, не смотря на свои размеры, сворачивающийся совсем как обычный, грузовой конструкт спрыгнул на землю подняв небольшое облачко пыли.
-Помогите разгрузиться– попросила Ирина.
Последний рейс Прометей-поверхность привёз всякую мелочь, поэтому разгрузка прошла быстро.
-Пока, Костя– попрощалась Саша с пилотом.
-Передавай привет сыну.
-Можешь не сомневаться– пообещал пилот. Створки начали закрываться, а люди поспешили в машины, торопясь отъехать на безопасное расстояние.
-Магадеев Марат Маликович– представился новичок: –Можно «МММ», специалист в области горнодобывающих работ в особенно сложных условиях.
