Ник рассмеялся.
– Ну и натворил же ты дел, да? Молодец, мой мальчик. Весь в отца.
– Ну же, помоги мне, – сказал Дарио.
Они вынули Энди из машины и посадили в коляску.
Энди рассмеялся.
– Ока, – уверенно сказал он и протянул Нику руку.
– Пока, – улыбнулся Ник и крепко пожал ее.
Потом он посмотрел на Дарио и крепко обнял его.
– Прости меня, – прошептал он. – Прости, если я оказался не таким, каким ты меня представлял.
Дарио не двигался. Он ждал, пока Ник отпустит его.
– Передай привет маме, – сказал Ник. – Хотя нет… лучше не надо… В общем, делай, как считаешь нужным.
Он сделал шаг назад.
Дарио завел рэкмобиль.
– Пока, папа, – сказал он и посмотрел на него. В последний раз.
Дарио поднимался по улице. В голове у него плескалось море мыслей. Мыслей, среди которых мысль об отце неожиданно стала самой далекой. Словно отца никогда не существовало. Словно Сады, Флора, фургон – все было сном, чем-то очень далеким. Историей, прочитанной давным-давно в книге, историей, почти стертой временем. Пока Дарио ехал по улице, ведущей к школе, ему казалось, что он видит эту книгу, ее отдельные страницы. Ветер поднимал их выше деревьев, уносил прочь, и они исчезали где-то в море.
Дарио подошел к школе, оставил у крыльца рэкмобиль, поднял коляску с Энди по пандусу и постучал в дверь кабинета директора. Когда он открыл ее и молча вошел в кабинет, директор встал, побелел и оперся рукой о край стола.
И внезапно чувство усталости накрыло Дарио, словно прилив.
Да, Дарио грозило исправительное учреждение. Но он уже знал об этом. Наказание было неизбежным, и он был готов к нему. Ему было все равно.
Даже теперь, особенно теперь, когда он сидел напротив директора, от которого несло сигаретами, старостью, унынием, угрозами, ему было все равно.
В кабинете собрались все – директор, завуч, Дельфрати, школьный психолог, секретарь и даже сторож. Последний усмехался в усы, словно радуясь наступившему часу расплаты с Дарио. Не было лишь Элизы с ее невыносимым круглым лицом. Дарио еще не знал, что она больше здесь не работает.
А еще здесь был Энди со своими родителями. Дарио даже не взглянул на них. Оказавшись перед директором, он опустил голову и не отрываясь смотрел на носки своих ботинок. Зачем ему смотреть на родителей Энди? Он прекрасно знал, о чем они думали, и они были правы, потому что даже Дарио в ту секунду думал о том же самом.
Но ему было все равно.
Он не поднял голову, даже когда директор схватил его за плечи и начал трясти изо всех сил.
– Что нам с тобой сделать? – кричал он.
– Что нам с тобой сделать? – эхом вторила Дельфрати.
Они были похожи на лису и кота из той сказки. «И что же вам делать? Спросите у директора кукольного театра. Мне все равно», – думал Дарио.
Тем временем глаза Энди бегали по комнате. Он, как всегда, был в тысяче километров отсюда. Дарио взглянул на него. Какой же Энди сильный. Возможно, и Дарио когда-нибудь станет таким же. Научится смотреть на все происходящее как на кино, как на интересный сюжет, разворачивающийся перед глазами. Научится с отстраненной улыбкой смотреть на жизнь.
«Ну что, Энди, как тебе фильм?»
«Не знаю, он же только начался».
«А я уже видел его. Тысячу раз».
«Да? И как он закончится?»
«Плохо, в этом я уверен. Знаешь, куда меня отправят?»
«Куда?»
«В исправительное учреждение».
«Что это?»
«Место, в котором исправляют таких калек, как я».
«Калек? Тогда я пойду с тобой, может, исправят и меня».
«Тебя? О чем ты говоришь? Ты лучше нас всех вместе взятых!»
«Ну да, я ведь тоже калека. Разве ты не заметил?»
Энди подался вперед, спустив руку с подлокотника.
– О боже! – закричал кто-то. – Он пошевелил рукой…
– Рукой? – недоверчиво переспросил кто-то другой.
– Рукой. Только что.
«Да, он пошевелил рукой, – подумал Дарио. – И может делать не только это, раз уж на то пошло. Я сотворил чудо, как святой Франциск. А может, и не сотворил, откуда мне знать. Может, он уже шевелил рукой раньше, а вы не замечали. Откуда мне знать? Я всего лишь урод, вот и все. Вы что, забыли об этом?»
В комнату вошли какие-то люди и увезли Энди.
«Пока, Дарио. Скоро увидимся».
«Нет, Энди, боюсь, что мы больше не увидимся».
