Они еще полчаса катались по эскалаторам вверх-вниз. И это было прекрасно. Это успокаивало. Какое странное чувство – повторять одно и то же вновь и вновь. В какой-то момент само действие словно исчезает, и остается лишь повторение – цикличное, постоянное, похожее на мантру или на монотонное чтение. Оно, как колыбельная, убаюкивает и расслабляет.
В отделе одежды не было ни души. Энди смеялся, пока Дарио лавировал в узких проходах. Он крутил головой, словно кукла на приборной панели автомобиля, булькал и кивал на понравившуюся вещь. Дарио останавливался, снимал футболку с вешалки и прикладывал ее к груди Энди, а тот улыбался, гримасничал, показывая глазами, ртом, языком, нравится ему она или нет.
Примерить футболку было не так-то просто: коляска не помещалась в примерочной. Дарио пришлось раздеть Энди в проходе.
«Аккуратнее, – как будто говорил Энди, когда Дарио поднимал ему руки. Он крутил головой и смеялся. – Я ведь инвалид, а не резиновая кукла!»
Когда они направились к выходу, на Энди уже были новые джинсы, крутая футболка с коброй и ярко-зеленые носки в полоску. Голову украшал красно-белый велосипедный шлем. Он немного не подходил по размеру, но Энди отказался снимать его после примерки.
Кассирша мельком взглянула на Дарио.
– Положи все на прилавок, – сказала она, лениво жуя жвачку.
– На прилавок?
– Все, что ты собираешься купить. Положи вещи сюда, иначе как я пробью товары?
– Может, еще и коляску положить?
– Какую коляску?
– Вы не заметили, что мой друг в коляске?
Девушка вытянула шею. Увидев Энди, она тяжело вздохнула, затем взяла сканер, вышла из-за прилавка и через минуту вернулась на свое место.
– С вас сорок шесть с половиной евро.
– Сорок шесть! – воскликнул Дарио и посмотрел на Энди. – Знаешь, ты мне дорого обходишься, – добавил он, шаря в кармане.
Дарио оплатил товары. Они вышли и направились к рэкмобилю.
– Слава богу, что нам подарили трусы, – сказал Дарио, пока они поднимались на холм. – Потом я их заберу себе.
Энди закрыл глаза и подставил лицо солнцу, которое уже поднялось высоко. Он улыбался, следил глазами за бегущей дорогой, тряс головой, и шлем постоянно сползал ему на лоб.
– Ты похож на гоночного дурака, – сказал ему Дарио.
– Ночнова дурака, – повторил Энди.
После этого он смеялся еще как минимум три километра.
Дарио наблюдал за Энди, худым, кривым, таким маленьким, и думал, что на самом деле тот вовсе не дурак. Он на самом деле прекрасен. Как удивительно понятие красоты! У каждого оно свое. Найдется миллион человек, которым покажется прекрасным то, что тебя совсем не восхищает. И наоборот.
Да, Энди теперь казался Дарио прекрасным. Возможно, дело было в его удивительной хрупкости. Он напоминал хрустальную фигурку или цветок. Тот цветок из холодильника. Оба они были тонкими, хрупкими, запертыми в крошечном тайном мире, состоящем из света и воздуха.
Но кто сказал, что цветок должен всегда оставаться там, где родился? Ведь чтобы вырасти, цветку требуется лишь немного воды и света. В этом мире солнца очень много, его всем хватит и всюду.
По правую сторону дороги внезапно возникло кафе с ярко-голубой дверью и желтой вывеской.
Дарио подъехал к нему и заглушил рэкмобиль.
– Энди, просыпайся. Пора перекусить.
Они вошли, звякнув дверным колокольчиком.
– Привет, парни, – поздоровался мужчина за барной стойкой.
– Здравствуйте. У вас есть панини[2] или еще что-нибудь, чем можно перекусить?
– Да, с прошутто[3] и с сыром.
– Отлично.
– Какие ты возьмешь?
– И те и другие. И воду.
– Хорошо, присаживайся. Я все принесу.
Дарио улыбнулся и направился к столику.
«Улыбайся, – всегда говорил ему отец. – Улыбайся уходящему человеку, – говорил он, – смотри на него и улыбайся. Вот увидишь, он тебя запомнит».
С мамой это не сработало. Она забыла об отце уже через месяц после расставания или даже раньше. Она больше никогда не говорила о нем.
Дарио не понимал, что у нее на уме. Мама как будто закрылась от всех, превратилась в статую. Что бы ни происходило, у нее всегда было одно и то же выражение лица. Но что же это за мать, если ты не понимаешь, что у нее в голове? Это родители обычно не знают, что на уме у детей. Родители же должны вести себя предсказуемо и понятно. И даже если то, о чем они думают, тебя не устраивает, ты хотя бы знаешь, в каком направлении двигаться.
