Роман Григорьевич вспомнил, как первый раз возвращался из длительной командировки на родину. Тогда все было впервые и интересно.
Сначала покупка машины, новая квартира, новая работа и новая любовь.
– Вы долго были за границей? – спросил робко шофер, видя необычные взгляды клиента.
– Почти 8 лет, – машинально произнес Роман Григорьевич.
– Видимо, вы не узнаете ничего… другая страна, – произнес водитель.
– Пожалуй, – произнес Роман Григорьевич, а про себя подумал: «Действительно… а может быть и чужая страна…»
Первое, что отрезвило романтические настроения Романа Григорьевича уже в московской квартире, это пропитанная холодом встреча с женой.
Он как-то совсем забыл о ее существовании, и она была где-то за пределами его восприятия действительности.
– Ну, здравствуй, здравствуй, дорогой…наслышана о твоих подвигах, – нарочито подчеркнуто выговаривала она.
Он довольно равнодушно отреагировал:
– Что тебе еще там наговорили?
– Да уж рассказали… Совсем стыд потерял.
– Что ты имеешь в виду?
– Стоит уехать на два месяца, как ты потерял голову.
– Ну, положим, голову я не терял… Не забывай, что ты, как правило, половину года проводила в Москве, – начал робкое наступление Роман Григорьевич.
Неожиданно для него развивать этот разговор жена не стала.
Чтобы разрядит немного напряженную атмосферу, Роман Григорьевич начал разбирать чемодан и тут с ужасом вспомнил, что ничего не привез жене в подарок.
«Странно, но совершенно вылетело из головы», – молчал он.
Роман Григорьевич лихорадочно продолжал ворошить широкое отделение поклажи. И вдруг, как знак свыше, на глаза попалась прекрасная кофточка-сорочка с ажурными тонкими птичками-колибри.
«Мистика какая-то» – облегченно вздохнул он.
Роман Григорьевич приготовил кофточку в подарок Юлии, но под впечатлением холодного расставания не решился ее вручить.
Он молча протянул ее жене.
– Совсем не ожидала, что ты вспомнишь, – уже мягко и удовлетворенно посмотрела она на мужа.
Она прикинула кофточку на свою фигуру.
«А она ей идет», – молча оглядел он ее, – «Но… на Юлии была бы лучше…»
Роман Григорьевич молча продолжал копаться в чемодане, достал подарки внукам, дочери.
Как и все супруги, они привыкли молча оценивать друг друга. И в этом молчании была какая-то определенная истина. Они понимали друг друга, и тем самым охраняли и не причиняли себе вреда, понимая, что своими выпадами покушались на собственную свободу.
Как мудрая природа молчит, не проявляя видимой агрессии, но неумолимо движется ко всему новому и необходимому для жизни.
Роман Григорьевич в душе был очень рад этому внутреннему молчанию.
Неожиданно пришла в голову Пушкинская фраза:
«Народ безмолвствует, а счастлив ли народ?»
Очень многое скрыто в молчании. Язык не имеет действенной силы при родственности душ. В такой ситуации злоупотребление звуковыми выражениями и эмоциями ведет к непримиримым разногласиям.
Супружеские узы осложняют взаимоотношения еще и тем, что каждый считает другого в некоторой степени частью своей собственности. Оттого восторженность любви стихает, а порой и погибает.
После выгрузки привезенных вещей Роман Григорьевич переоделся и пошел на кухню. Открыл холодильник, выпил стопку водки.
Вошла жена и также в молчании накрыла стол, и они сели обедать.
– Елена живет на даче… Надо в выходные их посетить.
Он приехал в пятницу и потому сразу согласился.
– Наверно… Надо сходить в гараж.
– Машина на ходу…Валерий иногда берет ее.
– А что он не пользуется своей?
– Что ты, не знаешь своего сынка?… Она у него постоянно в ремонте, – подчеркнуто язвительно заметила жена.
Валерий достался ей от первой рано умершей жены Романа Григорьевича. Нельзя сказать, что она не уделяла ему материнского внимания, но после того, как он стал жить самостоятельно, всячески старалась оградить себя от его приобретенных негативных привычек и перекладывала заботы и заморочки на мужа, подчеркивая несносный характер пасынка.
– Кстати, надо заплатить за его квартиру, кажется, за несколько месяцев, – сухо добавила она.
Квартира принадлежала матери Валерия, и она со временем перешла ему, как бы по наследству. После того, как сын часто менял место работы, стало правилом, что именно Роман Григорьевич регулярно оплачивал коммунальные расходы за эту квартиру.
