(СЕСТРЫ-БЛИЗНЕЦЫ, прижавшись друг к другу, плачут. ЕВА закрыла лицо руками.)
ВДОВА (вяжет, напевая).
Года идут...
Вода течет...
Что было раньше...
То не в счет...
Не в счет... не в счет... не в счет...
(Поднимает глаза от работы.) Вы плачете? О чем? (Понимающе, сочувственно.) Впрочем... каждому есть о чем поплакать. Каждому. Все плачут. (Обводит взглядом присутствующих.) Все, Кроме нее. Она одна радуется. Добрая тетушка Агата. Отчего только она одна?
Занавес
Картина девятая
Вечер. Жилище Чародея.
ЕВА приготавливает ему на ночь постель. ЧАРОДЕЙ сидит в кресле. Лицо его скрыто от зрителей газетой.
ЕВА. Одна беда за другой. Одна за другой!
ЧАРОДЕЙ. Сегодня рубашка была плохо проглажена.
ЕВА. Пропал мальчик. Сын вдовы.
ЧАРОДЕЙ. Особенно манжеты.
ЕВА. Как не было.
ЧАРОДЕЙ. Запонка закатилась. Поищи.
ЕВА (шарит под креслом). Я еще не рассказала вам самого худшего!
ЧАРОДЕЙ. Пуговиц на рубашке не хватает.
ЕВА. Вдова лишилась рассудка. С горя.
ЧАРОДЕЙ. Пришей.
ЕВА. Она разговаривает с сыном...
ЧАРОДЕЙ. Питье приготовь на ночь.
ЕВА. Которого нет! Нет!
ЧАРОДЕЙ. Послаще.
ЕВА. Сидит в сквере и вяжет... вяжет... вяжет...
ЧАРОДЕЙ. С лимоном.
ЕВА (теряя терпение). Вяжет и улыбается. Улыбается сыну, которого нет!
ЧАРОДЕЙ. Стакан не наливай до краев. Расплещешь.
ЕВА. Вы... Вы... Я... (Не договорив, убежала на кухню.)
(Мы видим, как она торопливо приготовляет питье, вернувшись, ставит стакан на столик у изголовья кровати Чародея. ЧАРОДЕЙ шуршит газетой.)
(Помолчав.) Ухожу.
ЧАРОДЕЙ. Поздно. Магазины закрыты.
ЕВА. Совсем ухожу. Ну, навсегда,
ЧАРОДЕЙ. Глупо.
ЕВА (вне себя). Не могу больше! Страшно мне с вами! Холодно! В пустыне и то лучше! Крикнешь - эхо отзовется. (В сердцах срывает фартук, вешает его на вешалку и начинает складывать в сундучок свое скудное имущество.)
ЧАРОДЕЙ. Ужин.
(ЕВА убегает в кухню и тут же возвращается. В руках у нее - блюдо. Она ставит его на стол перед прибором и, не говоря ни слова, снова принимается укладывать вещи. ЧАРОДЕЙ шуршит газетой.)
ЕВА. Остынет. Невкусно же.
(ЧАРОДЕЙ шуршит газетой. ЕВА закрывает сундучок. Накинула платок на голову. Всхлипнула. Ждет. Помолчав, протягивает руку Чародею.)
Ну... ухожу.
ЧАРОДЕЙ. А-а-а. (Словно догадываясь, чего хочет от него Ева, роется в кармане и протягивает Еве деньги.)
ЕВА (отшатнувшись). Деньги? (Отдернула руку, не взяв денег.)
ЧАРОДЕЙ. Мало?
ЕВА (с горечью и обидой). Хоть бы слово на прощанье сказали... Руку протянули бы...
ЧАРОДЕЙ. Я читаю.
ЕВА (отчаянно). А я ухожу! Ухожу! (Стоит в дверях. Ждет.)
ЧАРОДЕЙ. Сквозит.
ЕВА (со слезами). Сквозит? (Притворила дверь, все еще не решаясь уйти.) А теперь?
ЧАРОДЕЙ. Теперь - нет.
(Несколько мгновений ЕВА колеблется. Наконец принимает решение. Швыряет сундучок и, сорвав с вешалки фартук, дрожащими руками завязывает тесемки.)
ЕВА (помолчав). Ужин подогреть?
ЧАРОДЕЙ. Я читаю.
ЕВА. А я остаюсь! Остаюсь!!!
(ЧАРОДЕЙ шуршит газетой.)
Да! Остаюсь! Хочу наконец узнать, что вы за человек! Живой или так... кажетесь!!
(ЧАРОДЕЙ шуршит газетой.)
(Раздумчиво.) А может быть... вы спите... И сами себя во сне видите... Не такого, какой вы на самом деле... (Ласково.) Разбудить бы вас... Растолкать...
ЧАРОДЕЙ (все еще скрываясь за газетой). Ступай, Ева... (В его голосе мука, досада, отчаяние.) Ступай. Поздно. Поздно.
ЕВА (мягко). Иду. Иду... (Уходя в кухню, в дверях.) Поужинали бы... (Закрыла дверь.)
(ЧАРОДЕЙ отшвыривает газету. Мы видим теперь его лицо - опухшее, заросшее щетиной, обрюзгшее лицо пьющего, опустившегося человека. Неверными колеблющимися шагами ЧАРОДЕЙ подходит к шкафу, открывает дверцу. Достает бутылку. Наливает вино в стакан. Пьет. В кухне, склонясь на подоконник, борется с дремотой ЕВА. На подоконнике горит свеча. Окно распахнуто настежь.)
ЧАРОДЕЙ. Ева? Ты спишь?
ЕВА (поднимает отяжелевшую голову). Нет. Нет. Право же, нет. (Снова склоняется на подоконник.) Я так... задумалась...
ЧАРОДЙ (наливает еще вина и замом выпивает стакан). Ева! Не спи!
(ЕВА не отзывается. Сон одолел ее.)
(Истерически.) Ева! Не спи! Мне одному страшно! Не спи, Ева!
