ЕВА (уходит на кухню. Со вздохом закрывает окно). Дышать нечем. Вред один. (Торопливо наливает в кастрюлю молоко и разжигает огонь в плите.)
ЧАРОДЕЙ. Кофе.
ЕВА. Мигом! Лечу! (Возвращается из кухни, неся поднос. На нем кофейник, хлеб.) Кушайте! Заждались!
ЧАРОДЕЙ (морщится). Ева!! Молоко сбежало!
ЕВА. Только недогляди! Поставила подогреть, а оно... Проветрить?
ЧАРОДЕЙ. Придется.
ЕВА (поспешно распахивает настежь все окна. С улицы доносятся детские голоса, смех, топот ног. Ева прислушивается. Шепчет). Придет или не придет? Придет или не придет?
ЧАРОДЕЙ. Ты кого-то ждешь, Ева? (Ворчливо.) Закрой!
ЕВА (умоляюще). Еще немножко!
ЧАРОДЕЙ. Закрой.
(ЕВА закрывает окна и хочет ускользнуть на улицу.)
Куда ты?
ЕВА. Мусор вынести. Ужас, сколько мусору утром намела.
ЧАРОДЕЙ. Успеешь. Заведи часы.
ЕВА (встала на стул, с трудом дотянулась до часов без стрелок). А чем их заведешь? Старинные, ключом заводятся, а ключа нет. Да и стрелок тоже. Что они покажут без стрелок? (Спрыгнула со стула. Нетерпеливо поглядывает на улицу.) Пойду.
ЧАРОДЕЙ. Куда?
ЕВА. Ну, посуду вымыть, ну, пол в кухне, ну, крыльцо подмести! Мало ли дел?
ЧАРОДЕЙ. Успеешь. Газеты принеси из чулана.
ЕВА (со вздохом). Газеты так газеты. (Уходит и тут же возвращается.) Их там видимо-невидимо, газет. Половину мыши перепортили. Неужто сюда тащить?
ЧАРОДЕЙ. Все до единой,
ЕВА. Мне что. Принесу. (Уходит и возвращается, нагруженная газетами, снова уходит и снова возвращается.) Всё, мышей развелось - ужас! Кошку бы!
ЧАРОДЕЙ. Не вздумай. Мяукать будет, мурлыкать... Ласкай ее. Нет, нет! Никакой кошки.
ЕВА (поглядывая в окно). Нет так нет. Ну, пойду. Дела стоят.
ЧАРОДЕЙ. Успеешь. Разбери газеты. Проверь - все ли. По годам, по месяцам, по дням. За сто лет.
ЕВА. За сто?
ЧАРОДЕЙ. Номер к номеру. Не перепутай. А я подремлю. Заговорила ты меня. (Закрывает глаза.)
(ЕВА помедлила. Прислушалась - спит ли? Осторожно прикрывает спящего пледом и на цыпочках подходит к окнам. Распахивает их настежь. Потом, присев на корточки, начинает перебирать газеты.)
ЕВА. Сто лет! Сто лет!
(Музыка. Спит Ева или бодрствует? Снится ей, или на самом дело за окном, быстро сменяя друг друга, катятся по небу луна за солнцем и солнце за луной, пытаясь нагнать ушедшее время? Снится Еве, или на самом деле пошли сломанные часы без стрелок? В самом ли деле закачался маятник, отсчитывая секунды; "Тик-так! Тик-так!" Спит Ева или бодрствует? Качается, стучит маятник. Все шире его размах, все громче тикают часы без стрелок. Все быстрее скороговорка: "Тик-так! Тик-так!", шелестят газеты в проворных руках Евы.)
ЕВА. Сто лет! Сто лет!
(Обезумев, мечется маятник и вдруг... останавливается. В проеме окна мы видим СОЛДАТА.)
СОЛДАТ (тихо). Ева!
(ЕВА бросилась к окну, испытующе смотрит в глаза Солдата.)
Я не поджигатель, Ева! Я не вор. Веришь?
ЕВА. Верю...
(Пауза.)
СОЛДАТ (притянул к себе Еву. Обнял). За тем и пришел... Повтори. Еще повтори...
ЕВА. Верю. Верю. Верю.
(Поцелуй.)
СОЛДАТ. Будешь ждать?
ЕВА (с ужасом и тоской). Уходишь?
СОЛДАТ. Надо.
ЕВА. Приметы твои известны. Узнают - не оправдаешься. Пропадешь. Тебе не поверят. Ей поверят. Останься. Спрячу.
(СОЛДАТ отрицательно качает головой.)
Почему?
СОЛДАТ. Ты не спрашивай. Ты верь. Потом узнаешь. (Шепотом.) Милая!
Занавес
АКТ ВТОРОЙ
Картина шестая
Сияющее летнее утро. Улица "Дружных Соседей". Дом тетушки Агаты.
ТЕТУШКА АГАТА сидит у окна, выходящего на улицу.
На сцене появляются МОЛОДАЯ МАТЬ и МОЛОДОЙ ОТЕЦ. Он несет завернутого в одеяльце ребенка.
МОЛОДОЙ ОТЕЦ. Опоздаем. Из-за тебя!
МОЛОДАЯ МАТЬ. Не спеши. Трясешь ребенка.
МОЛОДОЙ ОТЕЦ. Незачем было тащить его в такую жару.
МОЛОДАЯ МАТЬ. А кто бы с ним остался? Я?
МОЛОДСЙ ОТЕЦ. Ты - мать!
МОЛОДАЯ МАТЬ. А ты - отец!
МОЛОДОЙ ОТЕЦ. Будем ссориться?
МОЛОДАЯ МАТЬ. Некогда!
(Чмокнули друг друга, убегают.
Освещается другая часть сцены. На месте недавнего пожарища вырос новый дом. Мы видим высокое крылечко, разноцветные ставни, белоснежные занавески на окнах. Вокруг дома суетятся горожане, заканчивая работу,)
МАЛЬЧИК-НЕПОСЕДА (к зрителям). Новый дом готов! Нравится? Это я красил!
