— Ля, ля, мой друг, как вы скоры! Я не могу и не имею права вмешиваться во внутренние дела Франции. Мне никогда не простят в Аннаполисе, если я последую вашему совету…
— Тогда посетите королеву частным образом!
Частным! Ведь кардинал скорей всего был ее любовником, и такая удивительная строгость к нему всем кажется подозрительной…
Краска бросилась в лицо Турнемина.
— Негодяй! — загремел он, готовясь броситься на Латюда, но сильная рука Джефферсона удержала его.
— Спокойно, Джон, — сказал посол тихо. Мягкость его голоса контрастировала с крепкой хваткой рук. — Великодушие нашего друга завело его слишком далеко, он просто не хочет, чтобы в Париже пролилась кровь, а вы, как и все наши молодые люди, немного влюблены в королеву. Мой дорогой господин Латюд, — добавил Джефферсон более жестко, — я вам буду премного обязан, если вы прекратите говорить о Версале. Я туда не поеду, мне там делать нечего.
Разговор стал общим, кто-то из гостей задал вопрос Латюду. Джефферсон незаметно наклонился к Жилю и полусерьезно-полуиронически прошептал:
— Молчите! Не забывайте, что вы американец!
Так близко к сердцу оскорбление королевы может принимать только французский дворянин или офицер королевской гвардии!
Несмотря на все свое самообладание, Жиль вздрогнул и устремил на американского посла удивленный взгляд. Джефферсон ответил ему любезной улыбкой.
— До ухода, — добавил министр, — зайдите ко мне в кабинет. Я должен вам кое-что сказать…
Не дожидаясь ответа как громом пораженного молодого человека, Джефферсон сделал несколько шагов в сторону, подошел к столу и налил себе стакан пунша. Никто не обратил внимания на их короткую беседу. Разговор теперь шел о графине де Ла Мотт, обсуждали, будет ли она наказана по всей строгости закона.
— Вряд ли, — рассуждал Латюд, — скорей всего она будет помилована. Говорят, королева вовсе не требовала сурово наказать графиню, главным виновником должен был стать Роган. Парламент не посчитался с королевой и осудил графиню на бичевание, клеймение и заточение в Сальпетриер. Но король с легкостью может изменить приговор, что мы сегодня и видели… Ее помилуют, это логично, ведь для Австриячки есть только один виновный — кардинал. Тем более, что госпожа де Ла Мотт все-таки Валуа. Обратят внимание на ее имя, а если нет, вспомнят, что она женщина. Могут устроить ей побег…
— Она в Бастилии?
— Нет. Она в Консьержери. И это убеждает меня в том, что я прав. Слабой женщине трудно убежать из Бастилии. Для побега нужно мужество, терпение и энергия. Вот я вспоминаю свой первый побег…
Не сговариваясь. Жиль и Поль-Джонс одновременно отошли от дивана, на котором развалился вдохновенный болтун, и постарались найти себе более спокойный уголок возле высоких шкафов, заполненных
книгами в красивых, тисненных золотом переплетах.
— Ну вот, опять за старое принялся, — ворчал моряк. — Теперь до утра не умолкнет. Пойдемте отсюда. Завтра, перед отъездом, я прощусь с Джефферсоном. А сейчас, я думаю, самое время отправиться к Королеве Ночи…
— Извините, но я не смогу вас сопровождать.
Господин министр просил меня после того, как разойдутся гости, пройти к нему в кабинет. Он хочет сообщить мне что-то важное. Поверьте, я очень сожалею…
— Э, нет! Не выйдет! Скажите Джефферсону, что вы придете к нему завтра. Это будет даже лучше…
— Возможно, но я не великий Поль-Джонс и не могу диктовать свои условия послу. Придется подчиниться…
— Хорошо, когда он вас отпустит, присоединяйтесь ко мне. А я уезжаю немедленно, у меня слишком мало времени, чтобы тратить его на старого Латюда. Ну как, придете?
— Я сделаю все, что в моих силах, но…
— Нет, этого мало. Дайте слово, что придете!
Такая настойчивость удивила и заинтересовала Жиля. И раньше Поль-Джонс проявлял к нему симпатию, даже приглашал к себе на бульвар Монмартр, где он жил со своей любовницей госпожой Таунсенд, выдававшей себя за дочь покойного короля Людовика XV. Жилю она очень не понравилась. Но отношения адмирала и капитана Джона Вогана в дружбу не переросли, и поэтому настойчивое желание Поль-Джонса провести последнюю ночь в Париже вместе с молодым человеком можно было объяснить только ревнивым характером госпожи Таунсенд.
