Я согласилась, скрепя сердце, просто выбора не было. Можно, конечно, на вокзале комнату снять, но на вокзале точно Сарычева опознают.
Нет, рисковать нельзя.
В этот раз мы заправились заранее и купили еды в сетевом магазине, где никому не было до нас никакого дела.
Был вечер, машин на дороге попадалось мало, полицейской – ни одной, даже гаишники куда-то подевались. На объекте никого не было, рабочие давно разошлись.
– Ох, подозреваю, что и не работает никто, – вздохнул Сарычев, – кот из дому – мыши в пляс.
– Да уж, Кисляев точно на объект и носа не покажет, – поддакнула я, вспомнив, как мерзкий тип обжился уже в кабинете Сарычева, – впрочем, тебе не об этом сейчас беспокоиться нужно.
Но когда мы подъехали к бытовке, то увидели в окошке свет, и машина стояла рядом.
– Проезжай мимо! – прошипел Сарычев.
Я так и сделала, заметив, что машина – Иваныча.
Я приткнула свою машинку под деревьями в тени, велела Сарычеву пригнуться, а сама, крадучись, подбежала к бытовке и заглянула в окно.
Так и есть: за столом сидел Иваныч и еще один пожилой дядечка самого простецкого вида. Стало быть, наняли сторожа, а это значит, что работы вообще прикрыли.
Иваныч, значит, как обычно поругался с женой и уехал на объект завивать горе веревочкой. Тут и собутыльник имеется. И правда, на столе перед ними стояла ополовиненная бутылка водки, и на щербатой тарелке лежала крупно нарезанная полукопченая колбаса. Стало быть, дядьки настроились славно провести вечерок, и мы с Сарычевым тут совершенно некстати.
– Отбой, – сказала я, вернувшись, – они там до утра зависли. Что делать?
– Черт знает что! – выругался Сарычев. – Распустились все совершенно! Ладно, есть у меня одна мысль. Как ты смотришь на то, чтобы переночевать в музее?
– Ты в уме ли? Там же охрана!
– Да ладно, я там уже был, никакая охрана нас не заметит, если тихо будем себя вести. Мы же не полезем в графскую спальню, в кладовочке пересидим.
– Ну, не знаю…
Внезапно мне ужасно захотелось спать. Или хоть прилечь, ноги вытянуть. Уже несколько дней не сплю на чистых простынях в нормальной постели, не говоря уж про ванну. И когда это кончится?…
Снова я направила машину к той самой бетонной будке.
Дверь была открыта, в будке никого не было. На этот раз я сумела развернуть машину так, чтобы можно было быстро уехать.
Люк открыли мы без труда, спустились вниз и зашагали по туннелю, освещая путь телефоном. Прошли развилку, только свернули теперь не к институту, а к музею.
– Держись ближе, – сказал Сарычев и взял меня за руку.
Я думала, что он оберегает меня от крыс, и фыркнула. Слышалась сзади какая-то возня и писк, но я не слишком беспокоилась. После всего, что мне пришлось вынести, бояться каких-то крыс…
Оказалось, однако, что дело в другом.
Вот тут на этом месте я в первый раз споткнулась и покатилась вниз, а Сарычев остался. Так что он удержал меня вовремя. А потом шагнул в сторону, что-то там нажал на стене, и вдруг оказалось, что назад хода нет, а впереди тоже стена, на которой привинчена табличка. И написано по-иностранному.
Пока я пыталась разобрать надпись в неверном свете, шеф уверенной рукой что-то там сделал с табличкой, и вдруг перед нами открылся проход. Узкий и темный, пахнущий сыростью.
Мы пошли по нему друг за другом, причем Сарычев все время норовил схватить меня за руку.
Ну что такое, в конце концов?…
Проход постепенно расширялся, потолок становился все выше, и, наконец, коридор уперся в глухую стену.
– Куда ты меня привел? – рассердилась я. – Тут же тупик.
– Спокойно! Все под контролем! Только придется лезть наверх. Ты первая! – приказал Сарычев. – Я тебя прикрывать буду!
– Ни за что! Там пауки!
– Да нет там никаких пауков, они все давно сдохли от сырости!
– Тогда я тут останусь!
Если вы думаете, что я боюсь пауков, то глубоко ошибаетесь. Я и крыс-то в последнее время не слишком боюсь. Притерпелась. Просто у меня сзади разорвались джинсы. Когда идешь, то еще незаметно, а вот если он будет лезть за мной, да еще поддерживать… нет, такого я допустить никак не могу.
– Ну как хочешь! – И он первым полез наверх.
Я заметила, куда он ставит ноги, и тоже полезла следом.
