Тут глаза его собеседника вспыхнули:
– Коллега, а ты видел моего голодного сфинкса?
– Нет, – честно ответил Арсений.
– Зря жизнь прожил! Пойдем, я тебе покажу… это недалеко, на третьем этаже.
– Как-нибудь в другой раз. А ты не видел – сюда только что женщину привели? В красной куртке?
– Пьяную?
– Ну, можно и так сказать.
– Видел… интересный типаж! Я бы ее написал! Такая выразительная линия подбородка…
– А куда ее повели?
– Туда, где раньше была мастерская Гены Десяткина.
– А это где?
– Ты что, коллега, не знаешь? Ты что, коллега, никогда у Гены в мастерской не был?
– Представь себе – не был. – Сарычев пожал плечами и на всякий случай повторил: – Я вообще-то нездешний.
– И правда, зря жизнь прожил!
– Ну все же, где это?
– Так вон там, в подвале! – И мужичок показал на неприметную дверь сбоку от лифта.
Сарычев поблагодарил словоохотливого коллегу и проскользнул в дверь, за которой оказалось несколько крутых металлических ступеней, ведущих вниз.
Я пришла в себя от холода и неудобного положения.
Открыла глаза – но тут же испуганно закрыла их: прямо на меня смотрело какое-то чудовище.
Выждав несколько секунд, снова открыла глаза.
Чудовище никуда не исчезло, но на этот раз оно показалось мне не таким зловещим. Еще немного приглядевшись к нему, я поняла, что это – просто современная скульптура, сваренная из заржавленных и перекрученных металлических деталей.
Скульптура представляла собой некий кошмарный гибрид между двухголовой бойцовской собакой и ведущим телевизионных новостей. Ей-богу, знакомая морда, не помню только, на каком канале он новости ведет…
Где я нахожусь? И как я сюда попала?
В памяти у меня был полный провал.
Тут рядом со мной прозвучал голос:
– Кажись, пришла в себя!
Последнее, что сохранилось у меня в памяти, был Московский вокзал, куда я приехала, чтобы получить информацию от Майки. Я нашла на вокзале книжный лоток, о котором говорила Майка, нашла у лоточника толстый том «Уголовного кодекса» и вытряхнула из него какой-то листок, однако осмотреть его не успела – листок унесло ветром в щель между газетным киоском и стеной, а прежде чем я успела его оттуда достать, меня кто-то схватил…
Больше я ничего не помнила.
Дальше у меня в памяти был темный провал.
И вот я выскользнула из этого провала – и осознала себя находящейся в старом тяжелом кресле, в какой-то комнате без окон, с гудящими светильниками под потолком…
– Где же я? – проговорила я растерянно, ни к кому, собственно, не обращаясь.
Да и обращаться на первый взгляд было не к кому – рядом со мной не было никого, кроме ржавого монстра…
И тут этот монстр проговорил гнусавым, но вполне членораздельным голосом:
– Кажись, пришла в себя!
Я ахнула:
– Он еще и разговаривает!
И тут же из-за кошмарной статуи показалась не менее кошмарная физиономия. Физиономия эта была похожа на непропеченный блин – такая же бледная, плоская и невыразительная.
На голове у этого уникума была синяя кепка-бейсболка.
Я, однако, немного повеселела – значит, мне пока не мерещатся говорящие железяки. Просто этот бледнолицый тип прятался за уродливой железной конструкцией.
– Точно, пришла! – повторил этот тип. – Ну, что мы с ней будем делать?
– Клык не велел ничего делать, – раздался рядом еще один голос, удивительно похожий на первый, такой же гнусавый, словно простуженный, и тут же появился обладатель этого голоса.
Мне показалось, что у меня двоится в глазах – этот новый персонаж был как две капли воды похож на первого – такое же бледное, непропеченное лицо, и даже кепка на голове такая же, только повернута козырьком назад. И еще он был на голову выше своего двойника.
– Клык не велел ничего с ней делать, – повторил «блин номер два», – он велел его дожидаться.
– А что мы все делаем, как он велел? – прогнусавил первый. – У нас что, своих мозгов нет?
– У тебя точно нет, – хмыкнул второй. – Так что делай лучше, как Клык велел. У него с мозгами получше.
– Чего это у него получше… – начал первый и тут же осекся, потому что в комнате раздался третий голос – резкий, скрипучий, или каркающий, как вороний грай:
– Привели ее? Хорошо!
И рядом с близнецами появился еще один человек – высокий, худой, с седым ежиком волос, темными глубоко посаженными глазами и кривым волчьим оскалом.
