Спенсер решил устроить небольшую вечеринку по случаю хоть и внезапного, но все-таки окончания экспедиции. Он был очень суеверен в этом вопросе, хотя во всех остальных сферах своей жизни он был абсолютным пофигистом. Но все, что касалось его работы, в жизни Спенсера было строго подчинено самым разнообразным ритуалам. Чтобы основное дело его жизни успешно процветало и легко двигалось дальше, Спенсер обязательно фиксировал начало и окончание всех своих работ каким-нибудь знаменательным событием. Вот и сегодняшняя вечеринка должна была служить символом успешно поставленной точки на очередном отрезке пути, по которому уверенно и целенаправленно двигался Спенсер на протяжении уже многих лет своей жизни. По этому случаю он попросил Нелли организовать в их загородном доме небольшой фуршет на четыре персоны, на который были приглашены Градская и Левин. Этот дом принадлежал когда-то родителям Нелли. Когда они умерли, Нелли уже была замужем за Спенсером и жила с ним в Америке, но этот дом продавать не стала, а решила оставить как память о своем детстве. Тем более что они часто бывали в Мехико, и останавливаться в своем доме им было гораздо приятнее, чем в гостиницах. Один-единственный раз они изменили своей привычке и остановились перед началом этой экспедиции в гостинице. И что из этого вышло! Они чуть не разошлись с Нелли, но, к счастью, все обошлось. Суеверный Спенсер решил, что больше никогда в жизни по приезде в Мехико не воспользуется гостиницей.
Сейчас же Спенсера совершенно искренне огорчал тот факт, что на сегодняшнем фуршете не сможет присутствовать Готье по причине своей травмы. Хотя его появление в их доме могло создать довольно щекотливую ситуацию, но Спенсер был из тех людей, которые стараются не помнить обид прошлого и живут преимущественно сегодняшним днем. Тем более что Нелли уже похоронила свое прошлое с Готье очень и очень глубоко и, как уверяла Спенсера, навсегда. Спенсер не видел причины сомневаться в ее словах. Да и не это его сейчас волновало.
История ожерелья – вот что его заботило в настоящий момент. Сейчас оно находилось в его руках, и, казалось бы, о чем тут стоило размышлять. Но Спенсер чувствовал, что не все с этим ожерельем так однозначно. Первый раз за всю его работу археолога ему в руки попалась вещь, которая не хотела ему подчиняться. У этого ожерелья, к великому изумлению Спенсера, обнаружился характер, причем вздорный и довольно своенравный. Оно не лежало спокойно, обреченно дожидаясь своей участи, как это обычно происходило с другими найденными им артефактами. Напротив, оно бунтовало, показывало норов и явно хотело этим самым что-то сообщить своему новому владельцу. Все началось с того, что с момента возвращения в Мехико оно внезапно куда-то запропастилось. Едва войдя в дом и распаковав чемоданы, Спенсер бросился к заветной коробочке с ожерельем, которую он положил на дно своего саквояжа. К великому изумлению Спенсера, коробка оказалась пуста. Спенсер перерыл весь чемодан и, не найдя ожерелья, уже запаниковал, решив, что ожерелье похитили злоумышленники. С ним едва не случился сердечный приступ. Но Нелли, накапав в стакан с водой несколько капель успокоительного и почти силой заставив мужа принять лекарство, сама принялась за поиски. Она еще раз тщательно осмотрела все вещи, с которыми они вернулись из экспедиции, и нашла строптивую вещь. Ожерелье обнаружилось в кармане куртки Спенсера, которая была на его плечах весь путь от Мексиканского нагорья до самого их дома. Спенсер несказанно изумился, поскольку совершенно отчетливо помнил, как своими собственными руками упаковывал ожерелье в коробку, а потом бережно положил коробку с ожерельем на дно чемодана. Как оно могло оказаться в куртке, Спенсер решительно не мог понять. Причем эту куртку он несколько раз бросал совершенно без присмотра. Спенсер покрылся холодным потом, представив, что могло произойти по его халатности. К счастью, все обошлось, но на этом злоключения, связанные с ожерельем, не кончились.
Нелли тоже пришлось пережить несколько неприятных минут из-за этой вещи. Ей захотелось вдруг примерить ожерелье на себя, захотелось почувствовать на своей груди и плечах дыхание вечности. Но ее постигло глубокое разочарование, когда она увидела себя в зеркале. Необычайной красоты ожерелье отчего-то совершенно не смотрелось на Нелли. Все его камни как-то враз потускнели, утратили свой блеск и выглядели как обыкновенные стекляшки. К тому же Нелли неожиданно почувствовала дискомфорт в районе шеи, легкий зуд, который становился с каждой секундой сильнее и сильнее, пока не перерос в сильнейшее жжение. Нелли поспешила снять ожерелье, жжение сразу же прекратилось, но на ее шее остались темные следы. Нелли тут же побежала в ванную, чтобы смыть эту грязь, как ей сначала показалось. Но не тут-то было. Эта грязь никак не хотела смываться. Более того, эти пятна сильно напоминали синяки, которые остались на шее Градской от пальцев Нелли. Чем Нелли только ни терла эти пятна, чтобы избавиться от них, но все усилия были тщетны. Огромные синяки, зиявшие на ее шее, словно позорное клеймо, заставили Нелли задуматься над этим странным происшествием. Промучившись некоторое время в поисках более менее вразумительного объяснения причины возникновения этих пятен, Нелли так и не пришла к какому-нибудь более-менее разумному объяснению. В голову лезла всякая чушь и чертовщина, наподобие того, что это ей дано в наказание за попытку задушить Градскую в минуты неконтролируемого гнева. Она даже поделилась со Спенсером своими соображениями на этот счет, заранее ожидая, что муж посмеется над ней, поскольку он никогда не был сторонником таких экстравагантных объяснений причин каких-либо явлений. Но Спенсер неожиданно согласился с ней и, что более всего потрясло Нелли, высказал даже свою версию произошедшего, не менее экстравагантную, с точки зрения Нелли, чем ее собственная.
