В суровой сосредоточенности проезжал эмир чрез курдские деревушки, молчаливо отвечал на приветствия и неуклонно ехал дальше.
Древний Арарат был одет в белую снежную ризу и величественным стражем стоял на грани двух миров. Два различных мира лежали пред библейским старцем. Один из этих миров уходил в бесконечное пространство севера, другой — тянулся к югу. У подножия Арарата лежала грань, разделяющая эти два мира.
В вечерних сумерках перебрались через эту границу эмир и кавалы, и как только перебрались, они сейчас же сняли белые чалмы. Теперь они были среди христиан. Здесь их никто не будет преследовать за то, что они поклоняются Мельк-Таузу.
Эмир и кавалы направились к Алагезу. Ночь они провели среди иезидов, а утром были в зимней стоянке шейха Юсуфа. Радость, охватившая иезидов, при виде синджака, омрачилась вестью об отлучении шейха Юсуфа. Шейха Юсуфа любили иезиды за справедливость и отзывчивость.
Шейх Юсуф был вдов и бездетен, и никто не стал возражать против захвата имущества отлученного шейха. Эмир остановился в землянке Юсуфа и тотчас же приступил к осмотру вещей. Не было ключей от сундуков, и эмир собственноручно взламывал замки. Он в первую очередь стал искать деньги. Но денег оказалось немного. Эмир отложил серебряную посуду и решил увезти ее в Бадриэ и украсить ею свой дом. Он сбросил свое рваное и грязное платье и надел одежды шейха Юсуфа. Они были велики, но эмир не обратил на это внимания. Эмир был недоволен добычей. Он мечтал найти в сундуках Юсуфа больше драгоценностей. Не остался доволен эмир и осмотром стада овец и крупного скота. Жадность его увеличила и без того преувеличенные рассказы кавалов.
Хмурый и злой вернулся эмир в жилье шейха Юсуфа и созвал новое совещание.
Он вызвал пастухов шейха Юсуфа и расспрашивал о золоте и золотом синджаке, унесенных из царства Мельк- Тауза неизвестным человеком.
— Как тяжелы были свертки с золотом?..
— Один человек их мог поднять с трудом, — ответили пастухи.
Глаза эмира загорелись жадным огоньком. Если бы это золото присоединить к имуществу шейха Юсуфа, — только тогда он остался бы доволен…
— Где этот человек и куда направился он?.. — задал вопрос эмир.
— Я провожал его до железной дороги. Он сел и уехал. Где он теперь — не знаю… — сообщил один из пастухов.
Эмир задумался. Надо будет поискать этого человека. Может быть, удастся найти его и отобрать золото!
Он выделил нескольких кавалов. Они останутся здесь и распродадут и скот и имущество Юсуфа.
С остальными кавалами эмир отправился разыскивать неизвестного человека, захватившего сокровища Мельк- Тауза.
Бушуев взял случайно подвернувшийся под руку глобус и спросил:
— Что это, Сальфо?
Сальфо с удивлением осмотрела глобус и ответила:
— Пустой арбуз с ручкой!
— Нет, это — не пустой арбуз с ручкой, а земля, на которой мы живем!.. — пояснил Бушуев.
Сальфо внимательно выслушала Бушуева и еще раз осмотрела глобус.
Бушуев медленно поворачивал глобус и объяснял:
— Вот море, вот суша… Вот здесь находимся мы с тобой…
Сальфо нагнулась над глобусом и напряженно стала рассматривать указанную Бушуевым точку.
Лицо Сальфо было сосредоточенно. Глубокая мысль, охватившая ее сознание, положила на лицо легкую тень. Как редкие драгоценные камни сияли на этом лице большие глаза. Они спрашивали, удивлялись, недоумевали. Тонкие брови походили на крылья собравшейся улететь птицы.
— И мы здесь оба?.. — спросила Сальфо.
— Да, мы оба здесь! — подтвердил Бушуев.
Сальфо медленно взяла глобус, положила на стул и села. Ошеломленный Бушуев стоял и молчал. А Сальфо сидела на сплющенном глобусе и в темных глазах ее сверкали искорки веселой иронии.
— Ты говоришь, что мы оба здесь, — произнесла она со смехом. — Но как мы можем поместиться на этом пустом арбузе вдвоем, когда на нем нет места для одной меня?…
Бушуев рассмеялся. Урок географии не удался. Условность не существовала для Сальфо, ее ум признавал только действительность. Но и окружающая Сальфо действительность не поддавалась ее пониманию. Чтобы понять назначение некоторых вещей, надо было знать причины, заставившие создать эти вещи. Сальфо не знала этих причин, и вещи теряли смысл и значение.
