Вечером дневной свет, заливавший всю комнату через широкий фронт окон, сменялся огнями сотен свечей, тысячекратно отраженных зеркалами. Именно сочетание света и янтаря придавало праздничному залу в Екатерининском дворце особую прелесть. На свету начинали играть мозаичные стены, игра света продолжалась в янтарных рельефах, открывая их глубину и пластичность, их живую, одухотворенную красоту.
«Прерогатива фюрера»
Май 1933 г. Прошло несколько месяцев с того дня (30 января), как Гитлер был назначен рейхсканцлером. На площадях немецких городов нацисты жгут книги.
Лето 1933 г. Вслед за запретом на кинофильмы, пьесы и музыку еврейских авторов начинается широкая кампания против так называемого упадочнического искусства, или «искусства вырожденцев». Такой ярлык навешивается на всех, кто не подходит под нацистскую концепцию искусства: модернисты, экспрессионисты, сюрреалисты и прочие, чересчур оригинальные… Во время травли художников было конфисковано около 16 тыс. произведений живописи и скульптуры. Часть из них продана за границу (Германия очень нуждалась в валюте!), часть обменена на произведения старых мастеров (фюрер чтит духовные традиции), а остальное…
«Большинство конфискованных объектов уничтожено!» — гордо докладывал Гитлеру министр пропаганды Йозеф Геббельс.
Наведя таким образом «порядок» у себя дома, нацисты обратили взоры за пределы Германии. Надо отметить, что Гитлер еще с молодых лет находился под определенным влиянием английского философа Хьюстона Стюарта Чемберлена (1855–1927), который выдвинул идею о том, что возникновением своей цивилизации и культуры Европа обязана… германцам! Эта потрясающая в своей абсурдности мысль стала основой культурной политики Третьего рейха. Главный идеолог империи А. Розенберг[8] в программном труде «Мифы XX века» воспевал эту идею на все лады.
И вот под лозунгом «Европа всем обязана Германии» фашизм начинает готовиться к войне против европейской культуры. Пожалуй, впервые в истории в одном ряду с военным, экономическим и политическим планами нападения на другие страны оказался и план, так сказать, культурно-политический. Разрабатывался он с истинно немецкой обстоятельностью. Прежде всего нужны были точные сведения о том, где располагаются наиболее ценные сокровища мировой культуры в соседних странах, включая СССР, и какие конкретно произведения хранятся в том или ином музее. Немецкие искусствоведы — одни напрямую, другие косвенно — начали работать на разведку.
Так, восточным экспертом в конце 1930-х гг. стал Нильс фон Хольст.[9]
В 1940 г. он был включен в немецкую архивную комиссию, работавшую в Советской Эстонии. В начале 1941 г. Хольста ввели в состав культурной комиссии, которая работала в Литве, затем в Ленинграде и Москве. К этой командировке искусствовед фон Хольст готовился особенно тщательно. Еще 15 ноября 1940 г. он обратился к директорам немецких музеев с требованием обязать начальников всех подразделений подготовить для него сообщения «обо всех произведениях (хранящихся в русских музеях), которые могли бы с любых точек зрения стать ценным вкладом в общегерманскую культурную сокровищницу».
Хольст в своем усердии был, разумеется, не одинок. Данные искусствоведческой разведки по своим каналам стекались в акты и картотеки немецких спецслужб и искусствоведческих институтов. Здесь они накапливались, систематизировались и ждали своего часа.
Накапливался и опыт «практической работы». Еще в марте 1938 г., столковавшись с австрийскими нацистами, Германия провела аншлюс Австрии. В «братской» стране гитлеровцы обнаружили «брошенные» сокровища — ценнейшие коллекции произведений искусства, которые принадлежали крупным банковским магнатам — евреям — и некоторым аристократическим семействам, в спешке покинувшим родину.[10] Гестаповцы уже начали потихоньку «резервировать» некоторые вещи из этих коллекций для себя, когда из Берлина вдруг пришло строжайшее предписание: все обнаруженные ценности немедленно конфисковать, сохранить их в целости и подробнейшим образом описать.
В чем дело? Оказывается, Гитлер принял историческое решение: создать на Дунае в городе Линце (Австрия) самый большой в мире музей немецкого искусства. Отбором экспонатов, предназначенных для крупнейшего на земле музея, мог заниматься лишь крупнейший специалист по искусству, то есть лично Адольф Гитлер. Будучи главой имперской канцелярии, Гитлер начиная с 1938 г. неоднократно уведомлял об этом разнообразные инстанции. В среде фашистских бюрократов это правило — Гитлер сам решает судьбу ценнейших произведений искусства! — получило название «Прерогатива фюрера».
