Но дочери хозяйки уверили ее, что брат не был у них уже очень давно.
-- Крайлад, что же мне делать? - взмолилась девушка. От отчаяния и усталости по ее щекам потекли слезы. - Ты мудрая, живешь уже четвертый десяток, посоветуй, как быть?
-- Прежде всего ты должна поесть и отдохнуть, -- утвердив свои большие ладони на коленях, сказала Крайлад. - Мы рады гостье, даже если она приносит тревожную весть. Ступай к реке, вымойся, потом отоспись. Завтра продолжишь путь.
Умма вскинула на нее мокрые от слез глаза.
-- А если он умер? Мое сердце не сулит мне ничего доброго.
-- На все воля Матери. - уклончиво отозвалась хозяйка. - Иногда она отнимает жизнь у одного, чтоб помочь выжить другим.
В тот момент девушка не поняла, что Крайлад имела ввиду.
-- Ступай, женщины помогут тебе ополоснуться. А потом приходи в пещеру, на улице свежо.
Отказавшись от услуг, Умма одна спустилась к воде и, зайдя за камень, окунулась на мелководье. Пристальный взгляд в спину заставил ее оглянуться. На площадке у стойбища стоял какой-то человек с пустым котлом в руках и внимательно наблюдал за ней. Стоило девушке поднять глаза, как он тут же отвернулся и пошел прочь. Но Умма запомнила его - худой парень с узким чумазым лицом.
Странно, но появление незнакомца не вызвало у медведицы чувства опасности. Ей показалось даже, что он хочет что-то сказать, но не решается приблизиться.
Вычесав мокрые волосы и постучав ступнями о порог пещеры, чтоб не нанести внутрь влажного песка, она осторожно прошла между укладывавшимися спать людьми. В доме на полу тоже было несколько очагов, в которых тлели угли, согревая воздух. Вход задернули большим пологом, сшитым из пятнистых оленьих шкур. Кое-где в нем зияли крошечные дырочки, оставшиеся от ножа при скоблении. Сквозь них недолгое время внутрь проникал тусклый сумеречный свет. Потом и он погас. Лишь красноватые глазки углей кое-как освещали пещеру.
Крайлад указала гостье на место у стены.
-- Тебе нужен мужчина? - спросила она. - Любой из моих сыновей будет рад отвлечь тебя от тяжелых мыслей.
Умма с сомнением глянула на несколько голов, немедленно оторвавшихся от подстилок и повернувшихся в ее сторону. Мужчины-собаки никогда не нравились ей. Но на их лицах девушка прочла непреклонное желание до конца исполнить долг гостеприимства. Не всякий день в стойбище на горе заходили женщины из соседних деревень - сами, на своих ногах.
Умме захотелось сделать им гадость. Она обернулась к входу, где возился, приваливая камнями полог к земле странный парень, которого девушка заметила на берегу. Умма указала на него.
Хозяйка фыркнула.
-- Это Ярмес, мой племянник из рода Волков. Его стойбище вымерло прошлой зимой.
Крайлад поманила его пальцем, указала на Умму. Тот кивнул в ответ. На его худом лице была написана такая адская усталость, что стало ясно: Собаки не кормят родственника даром. Вечером именно он больше всех возился у костров, подкладывая дрова и перетаскивая котлы.
Ярмес подтащил к разложенной на полу овечьей шкуре для гостьи еще пару шкур.
-- Я хочу спать. - сказала Умма. - Я очень устала.
Он с удивлением поднял на нее глаза. Видимо, ему не приходило в голову, что кто-то, кроме него, может устать.
-- Мне просто неприятны дети Крайлад... -- зачем-то пояснила девушка. - Они грубые.
Ярмес понимающе хмыкнул, продолжая раздеваться.
-- Я уже неделю ищу брата...
Он протянул руку и развязал кожаный пояс Уммы.
-- Может быть ты слышал...
Ярмес кивнул.
-- Тише, медведица. Я много чего слышал. - шепнул он. - Тебе надо уходить и как можно скорее.
-- Почему? - удивилась Умма. - Она была так измучена, что плохо соображала.
-- Нас слушают. - он предостерегающе поднял руку. - Ты хоть разденься.
Не зная почему, Умма повиновалась. Ее пышная нагота произвела на него должное впечатление. Она увидела, как сверху ее накрывает большое мускулистое тело, и тихо всхлипнула, поняв, что Ярмес уже овладел ею.
-- Теперь слушай, -- он приник губами к ее уху и небыстро двигался в темноте. - Постарайся не закричать, когда я скажу. Они убили твоего брата и уже неделю едят его мясо. И сегодня варили тоже. Хорошо, что ты не могла проглотить ни куска, только хлеб зря крошила. А то бы они накормили тебя Бером.
