Некоторые из осаждавших вцепились в доски и сумели оторвать от одной из створок довольно внушительный кусок дерева. Образовалась дыра, сквозь которую можно было проникнуть внутрь, но женщины сами мешали друг другу, устроив свалку у вожделенного лаза. Они визжали, царапались и толкались.
-- Луки! Несите луки! - крикнул кто-то.
-- Опомнитесь! Не убивать же своих! - в отчаянии завопил Филопатр.
-- Нет, ждать, пока они нас убьют. - свистящим шепотом сказал ему на ухо один из уцелевших путников. Это был смуглый курчавый мужчина лет 30, загорелый и высохший на солнце, как долька абрикосовой дички. У него за спиной, кроме лука, еще виднелся боевой топор, а на поясе бряцал короткий меч в дорогих, явно краденых ножнах.
-- Вы не добрые люди. - запоздало прозрел староста. - Вы разбойники-женоубийцы, я слышал о вас! Хватайте их, люди! - он не успел договорить.
Широкая ладонь незнакомца легла старосте на рот, а другая рука, в которой он сжимал нож с кривым лезвием, привычно полоснула по горлу. Крик Филопатра захлебнулся и ноги разъехались в хлынувшей на землю крови.
В сутолоке у ворот никто не заметил, отчего упал староста. Несколько менад все-таки влезли в дыру, но тут же рухнули под ударами своих же мужей и братьев. Остальные раскачивали сломанную створку, и было видно, что долго она не простоит.
Тарик, наблюдавший за всем с вершины насыпи, едва протолкнулся к спасительным стенам домов. Он видел, как погиб Филопатр, но кричать об этом сейчас было бесполезно. Его никто бы не расслышал, а если и расслышал, то не понял. Думать надо следовало о другом: чем защитить себя и поселок? Опрометью мальчик бросился по узкой улице к дому, распахнул ворота, потом загон для овец и начал пинками выгонять скот. Жалобно блея, отара потрусила привычной дорогой к воротам, а Тарик уже лез через забор в соседний дом, чтоб выгнать чужую скотину.
Стуча животных по бокам первой попавшейся палкой, мальчик направил их прямо к побоищу на площади, и блеющее стадо врезалось в ряды дерущихся, создавая дополнительную сумятицу.
Менад было больше, чем деревенских мужчин. Но в своей слепой жажде крови они мало что понимали вокруг и подчас накидывались друг на друга. Общая свалка могла спасти положение.
-- Отходите к домам! - надрываясь, кричал Тарик, рупором приложив руки ко рту. - Уходите от ворот!
Но его никто не слышал. Вдруг чья-то жесткая ладонь легла мальчику на плечо. Раб вздрогнул и обернулся, инстинктивно перехватив покрепче палку. Сзади стоял разбойник, убивший старосту, и криво усмехался. Его белые зубы хищно поблескивали в темноте.
-- А ты сообразительный парнишка. - сказал он. - Хочешь пойти с нами?
Тарик сбросил его руку.
-- Как?
-- Сейчас свалка здесь, у ворот. Никто не помешает нам миновать пустую деревню и перелезть через частокол с задней стороны. Менады ворвались сюда, на дороге и в лесу мы их больше не встретим. - разбойник снова улыбнулся. - Мы потеряли двоих товарищей. Нам нужно пополнение, а ты парень с головой. Решай.
Тарик заколебался. Ему всегда хотелось бросить Дорос. Но смуглый путник и его приятель пугали мальчика.
-- Почему я должен вам доверять? - хрипло спросил он. - Может, вы зарежете меня, как Филоптра? - он вскинул потемневшие глаза на разбойника.
Тот снова рассмеялся.
-- Может быть. А может быть и нет. Что ты теряешь? Скоро вся деревня заполыхает и тебя все равно убьют.
К ним подошел второй путник, коренастый крепыш с окладистой бородой.
-- Так мы идем? - он вопросительно посмотрел на старшего. Поторопись, Эвмил. Скоро тут будет жарко.
Тарик решился.
-- Хорошо. Я проведу вас. В частоколе за деревней есть лаз. Не придется даже карабкаться на стену. Только, -- он помедлил, -- я хотел бы знать, вы правда разбойники-женоубийцы, о которых так много болтают страшного?
Оба новых товарища хрипло засмеялись.
-- Мы просто люди, не поладившие со своими родами. - сказал Эвмил. А что болтают, это точно: болтают много. Пошли.
Втроем они миновали пустую деревню, выбрались задами к частоколу, который за огородами был ниже, чем у ворот.
-- Тихо вылезайте. Здесь один зуб у забора гнилой. - по-хозяйски пояснил Тарик. - А зря вы, дяденька Эвмил, старосту зарезали. Он был неплохим господином, недрачливым.
