За соседним с Тиргитао столом возлежал Делайс. Он вел оживленный разговор с Зифом, мужем одной из придворных дам. Тот ворочал большими делами в порту. Заговорщически понизив голос, мужчины обсуждали перевозки через пролив.
Царь поднял кубок, поднес его ко рту и остановился, заметив Бреселиду на пороге зала. Она плыла сквозь ряды, расступившихся танцовщиц, как маленькое черно-золотое облачко. На ней было что-то такое гладкое и шуршащее от шеи до пят и еще что-то блестящее на голове. Она вся сияла и переливалась, как вода в ночном колодце.
Делайсу стало жарко. Край его гиматия мок в вине. Такой Бреселида была в странном сне неделю назад. Конечно, река, камень, одежда, вернее без одежды...
-- Добрый вечер, ваше величество. - сотница низко поклонилась сестре. -- Добрый вечер, государь. - ее более короткий кивок был обращен к нему. - Я могу занять свое место?
-- Мы тебя, как всегда, ждем. - царица улыбнулась, но в ее сузившихся глазах не было тепла.
-- Ты сегодня прекрасно выглядишь. Тебе подарили пояс Афродиты? дружелюбно спросила фаворитка.
-- Нет, -- усмехнулась Бреселида, -- Но я взяла на службу мальчика-пана из лесов под Доросом, и он нарядил меня по-деревенски.
-- Никогда не видел такой прекрасной поселянки! - Зиф протянул Бреселиде руку, помогая ей подняться к столу.
Запоздало Делайс понял, что это мог бы сделать и он.
-- Весело здесь? - спросила "амазонка". - Эй, Нестор, садись-ка у меня в ногах.
Философ вспорхнул на ее легкое плетеное ложе и нахохлился, приглядываясь к яствам.
В это время в зал вступила Гекуба. Акробаты и глотатели огня волной отхлынули к стенам, пропуская старую прорицательницу. В черно-синем гиматии, накинутом на голову, она напоминала соломенную куклу-Зиму, которую крестьяне укутывают в просмоленные тряпки, прежде чем сжечь на полях.
-- Веселитесь? - прокаркала жрица. - Не долго еще вам гневить богов! На всякий день разврата придет и день суда!
Тяжелой поступью Гекуба двинулась к царскому столу и без надлежащего приветствия заняла свое место за два ложа справа от Тиргитао. Хозяйка пира хранила глубокое молчание. В зал втащили серебряные чаны с медом и стали разносить гостям ореховых сонь, до которых старуха была большой охотницей.
Нестор в отчаянии проводил глазами новое кушанье, он еще не успел справиться с форелью, а время шло к сладкому.
-- Угощайся, Гекуба. Твое любимое лакомство. - лилейным голосом пропела Тиргитао. - Специально везли из Колхиды.
Прорицательница не удостоила царицу взглядом, зато с интересом уставилась на скифос, в который ей выложили угощение. Пожевав немного, она нахохлилась, как ворона на ветке, и презрительно щелкнула языком.
-- Жесткие. И псиной пахнут! Даром что заморские! Видно высохли дорогой.
Дружный хохот придворных покрыл ее последние слова. Тиргитао многим рассказала о готовящейся шутке.
-- У тебя в чаше прах и нечистоты. - царица воздвиглась над столом. На его губах играла жестокая усмешка. - Ты ела собак, Гекуба, в знак того, что слова, вылетающие из твоих уст, не более чем лай, а дыхание твое зловонно!
Прорицательница вскочила в гневе.
-- Никогда еще меня так не оскорбляли в царском доме! - воскликнула она. - Я была сестрой твоей бабки, Тиргито, и теперь отрекаюсь от своего родства! Гнев Триединой падет на стены этого дома! И не останется на земле ни былинки от твоего рода! Ибо ты гонишь меня за правдивые предсказания!-не теряя достоинства, Гекуба спустилась с возвышения, демонстративно отрясла края своего гиматия от воображаемого праха и двинулась через зал к выходу.
Ее сопровождали насмешки. Ликомед кинул жрице в спину недоеденное яблоко и тут же град огрызков полетел в прорицательницу.
-- Кажется, все уже изрядно набрались. - сказал Делайс, несколько обескураженный выходкой Тиргитао.
Заиграли флейты, в зал вбежали танцовщики-синды, и яркие всплески их накидок замелькали перед столами.
-- Жаль слона нет. - протянул Зиф, флегматично посасывая персик.
-- Н-да, -- согласился Делайс. Он взял с плетеного блюда лепешку, разломил ее и старательно вытер хлебом руки. -- Слон явно оживил бы действие.
