-- Жарко. - Делайс снял тяжелый золотой обруч с головы.
В галерее свет факелов затенялся кустами.
-- Напрасно вы это сделали. - сказала Бреселида. - Здесь темно и не всякий узнает ваше величество.
-- Ты думаешь, мне что-то угрожает? - хмыкнул царь. Его забавляло беспокойство спутницы. В душе он знал, что Бреселида права. Завидев рядом с ней мужскую фигуру, многие гостьи испытывали законную зависть и не стеснялись требовать "свою долю".
Дома, в Пантикапее, сын архонта привык к тому, что не хватает как раз женщин. Колонисты приезжали с родины целыми семьями, но случалось оставляли дома жен и дочерей. На обустройство шли годы, мужчины могли погибнуть, обзавестись новой семьей, найти себе подруг из местных, а жены в Милете, посчитав себя вдовами, вторично выйти замуж. Те гречанки, которые, не страшась трудностей, сразу ехали с любимыми на новое место, часто погибали от непривычки к здешней еде и холоду.
В обширной хоре Пантикапея на десять мужчин не приходилось и двух женщин. Кочевницы были спасением. До тех пор, пока не нарушили договор. В самом же городе достойных дам всегда казалось меньше, чем уличных девок, деливших ласки между несколькими озверевшими от воздержания колонистами. В деревнях было еще хуже. Особенно в дальних, на самой границе со степью. Там многие не выживали из-за воды - воспаление кишок, пара дней лихорадки, и несчастный вдовец уже через месяц, глядишь, обихаживает телку или козу в собственном хлеву.
Еще ребенком Делайс видел страшную сцену. Пришло известие, что у Тиритаки степняки напали на конвой, сопровождавший хлеб. Архонт взял отряд всадников и прихватил с собой сына - пускай привыкает, мальчишке уже 12. Когда подкрепление прибыло на место, все было кончено, скифов отбили. У пантикапейцев тоже оказались потери и среди них жена молодого начальника охраны, ехавшего к месту службы на стене. Стрела попала ей в висок. Вместо того, чтоб дать плачущему мужу отнести покойную на телегу, всадники, сопровождавшие обоз, связали его, а сами, как скоты, накинулись на тело мертвой женщины, только потому что оно было еще теплым.
При виде этого у ребенка началась истерика. Архонт плетью разогнал насильников. Муж несчастной бился в припадке не хуже мальчишки. Гекатей врезал ему пару раз, чтоб привести в чувства, а сына потом еще два года остерегался брать с собой в разъезды.
Здесь, на меотийской стороне, творилось обратное. В материнских родах мальчиков можно было пересчитать по пальцам, а взрослый мужчина считался такой ценностью, что за него запросто сносили друг дружке головы, лишь бы обзавестись потомством. Мало кто из всадниц Тиргитао съезжался с пантикапейцами чаще раза в год, на праздники. Тем более теперь, после войны, когда все боялись и ненавидели друг друга.
Поэтому Бреселида была права, предупреждая царя, что он рискует столкнуться в темной галерее с непочтительностью. Не стоило и проверять. Из бокового прохода им навстречу вынырнула пара рослых синдиек с киликами в руках и кувшином подмышкой.
-- Бреселида, сестренка! - радостно приветствовали они сотницу. Боги велят делиться!
-- Пьяным не подаю. - огрызнулась всадница, увлекая царя дальше по галерее.
-- С-сука! - беззлобно обругали ее в спину. - Жадная-я!
-- Сегодня здесь пьет весь гарнизон. - Бреселида не знала, как справиться с неловкостью. - Я провожу Ваше Величество до андрона.
-- Хочешь посмотреть на отрезанные головы? - Делайс сверху вниз смерил ее насмешливым взглядом. - Или думаешь, я сам не смогу себя защитить?
Из смежной галереи доносились стоны, хрипы и поцелуи. Там навязчивые синдийки обрели-таки себе друзей из числа танцоров. "А вот и слоны!" хмыкнул царь. Он снова скосил глаза на спутницу, которая шла рядом, напряженная, как струна, и понял, что нестерпимо хочет втолкнуть ее в один из таких темных проходов и показать, кому здесь не безопасно.
Наконец, они поднялись по лестнице на верхнюю галерею, шедшую вдоль второго этажа дворца. Она выводила на гребень каменной арки над внутренней улицей акрополя и обрывалась у стен андрона. Две стражницы отсалютовали Делайсу и сестре царицы.
