Когда я прилетел на кладбище, уже собирались привинчивать крышку гроба.
Я попрощался со своим телом, поцеловал его в лоб и даже прослезился в душе,
прямо как Господь над гробом Лазаря.
Когда гроб опустили в могилу, небо разверзлось, оттуда полился свет, и
я полетел прямо в трещину. Святые ангелы взяли меня под руки и стали показывать
райские обители. Чего там только не было! Дивные плоды, чудесные вещи необычайной
красоты, небывалые развлекательные приспособления и аттракционы. Но трогать
руками ангелы ничего не разрешали. К тому же у меня не было рук! Я только
слюнки пускал, глядя на великолепные яства, разложенные тут и там, но вспомнил,
что рта и желудка у меня тоже нет. «Ничего! – подумал я. – Вот воскреснет тело,
тогда наемся! Если, конечно, сподоблюсь десного стояния…»
Шесть дней я пускал слюни и разглядывал всякие диковинные устройства. А
потом пол рая разверзся, и я провалился вниз. Меня схватили два безобразных существа
и принялись показывать мне всякие ужасы. Такого страха натерпелся! Орудия для
пыток, раскалённые сковороды, везде огонь и мрак. И откуда-то слышатся плач и
скрежет зубов! «Не дай Бог, – думаю, – сюда! Уж лучше бы это тело вообще не
воскресало!»
Совсем меня эти картины замучили. По райским обителям всего шесть дней
путешествовал, а здесь до сорокадневных поминок торчал! Я-то грешник, я заслужил,
а святые, думаю, за что мучились? Ведь им тоже ад показывают!
А на сороковой день тёмные ангелы от меня отлетают, и попадаю я в
какое-то новое место. «Ну, – думаю, – началось! Мытарства и предварительный
суд!»
Тут всё вокруг загрохотало, отовсюду новые бесы повылезали, и у каждого
на брюхе жетон: «бес похоти», «бес осуждения» и т.д. С другой стороны ангелы
выскочили, и давай все орать и меня на части рвать! Такую драку за меня
устроили, ни чёрта не разберёшь! Я так и не понял, кто победил. Вижу, стою в
наручниках посреди огромного зала, а на помосте Царь сидит – Господь Иисус
Христос. В глаза мне Ему стыдно посмотреть. «Всё, – думаю, – пропал! Как пить
дать, осудит!» А Он смотрит на меня и ждёт, когда я Ему в глаза посмотрю.
Наконец я не выдержал нервного напряжения и глянул. А глаза у Него –
добрые-добрые! «Куда меня?» – спрашиваю. Тут ангел меня за руку дёргает и
говорит:
– В предварительное место заключения!
– Для праведников или для грешников? – спрашиваю.
– А куда ты больше хочешь? У праведников, – говорит, – окна камер на
улицу выходят, а у грешников – во двор.
Тут меня заклинило. Думаю, скажешь: «к праведникам», – а тебя за
гордыню к грешникам посадят. Скажешь: «к грешникам», – а они и вправду к
грешникам. Так и так прогадаешь. Взял и сказал:
– Сажайте в одиночку!
– Хорошо, – говорит ангел. Отвёл меня по коридору, распахнул дверь. –
Сиди и слушай, как за тебя на Земле молятся! – говорит.
Дверь захлопнулась, я сижу и думаю: поскорей бы Страшный Суд, и будь
что будет! А если он через несколько тысяч лет? И что же, всё это время в
одиночке сидеть? В аду и то веселее! Вот если бы меня на Земле прославили, живо
бы отсюда выпустили! Но кто ж меня прославит?
Хотел было в окошко выглянуть: интересно всё-таки, куда выходит. Но до
него не достать – слишком высоко. Стал прислушиваться и слышу: правда, кто-то
за меня молится. Только не за упокой, а за здравие. Так я под эти молитвы и
заснул.
Открываю глаза и вижу доброе лицо игумена отца Георгия. Я говорю:
– Ну вот и встретились, отец Георгий!
Потом стал соображать: я же в одиночке сижу! Значит, пока я спал, меня
в общую камеру перенесли.
– Мы где, – спрашиваю, – с праведниками или с грешниками?
– Эх ты! – говорит отец Георгий укоризненно.
Я думаю: понятно! К грешникам угодили!
– А вас-то за что сюда? – спрашиваю.
– Что же ты, голубчик, такие подвиги на себя взял и никому ничего не
сказал? – ласково спрашивает отец Георгий.
– Да разве это подвиги? – говорю. – Вот Серафим Саровский три года на
камне стоял и одною сниткой питался…
– Ай-ай-ай-ай-ай! – говорит отец Георгий. – Так и до могилы себя
довести недолго!
Тут я голову на постели приподнял, осмотрелся и вижу: лежу в больничном
корпусе нашего монастыря. Руки-ноги ощупал – всё, как у живого! «Ну, – думаю, –
воскресил меня Господь! Как Лазаря!» Смотрю восхищённым взором на игумена, на
цветки в горшках, на небо за окном, и думаю: «Как хорошо жить!»
