Вся дрожа, монахиня подошла к батюшке и пощупала пульс. Пульса не было.
Отец Валерий скончался.
Она зажгла свечу и увидела на столе тетрадь. Неизвестно кому принадлежащим,
каллиграфическим почерком в ней были написаны цитаты из Евангелия:
«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.
Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя
себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне, грешнику!
Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою, и уже
недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую
одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите
откормленного телёнка и заколите: станем есть и веселиться, ибо этот сын мой
был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся. И начали веселиться.
Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике
кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии.
Пришед садись на последнее место, чтобы звавший тебя подошед сказал:
«друг! пересядь выше»; тогда будет тебе честь пред сидящими с тобою: ибо всякий
возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится.
Многие же будут первые последними, и последние первыми.
Не здоровые имеют нужду во враче, но больные.
Сын Человеческий пришёл взыскать и спасти погибшее.
Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между
вами быть первым, да будет вам рабом.»
Прочитав выписки, Арсения заплакала. Она была сильной личностью, не
склонной к проявлению эмоций, даже немного мужеподобной. Мы знаем такой тип
монахинь. Она плакала не из жалости к батюшке и не из жалости к себе. Она плакала,
потому что Христос коснулся её души.
«Я видела чудо! – восклицала про себя монахиня Арсения. – Ангел
спустился с небес, чтобы забрать святую душу нашего пастыря! Я интерпретировала
явление по-плотски. Я – плотская от кончиков пальцев до мозга костей. Другие
видят просто неизреченный свет. Я спутала ангела с бесом. Но Господь и такую
меня любит и спасает! Он оставил мне материальное свидетельство. Плотскому
человеку – материальное свидетельство. Я буду хранить эту тетрадь всю жизнь!»
Тут тетрадка задрожала и растворилась в воздухе.
«Ну, хотя бы в памяти», – решила Арсения и пошла хлопотать.
* * *
На похоронах были двое внуков батюшки. Старший юноша отозвал Арсению в
сторону и тихо, чтоб никто не слышал, спросил:
– Матушка, а у вас нет книги Ефрема Сирина?
Ефрема Сирина не нашлось, пришлось дать Исаака. Оно и к лучшему[7].
Молодой человек жадно схватил книгу и спрятал к себе в рюкзак. Теперь у
него была тайна. Даже брату лучше ничего не говорить, пока не
прочитаешь.
* * *
Неделю спустя Арсения пошла на могилку к батюшке помолиться. Какая-то
женщина уже была там, рыдала и посыпала голову землёй с надгробной плиты.
– Прости меня, отче святый! – восклицала она. – Я – жалкая, дебильная,
вонючая оккультистка! Никогда больше…
И она снова зашлась в рыданиях.
Арсения отвела женщину в домик и напоила чаем. Оказывается, у
несчастной тяжело заболели дети. Она набрала землю с могилы в пакетик, чтобы,
по молитвам батюшки, Господь исцелил их.
«Конечно, они выздоровеют! – подумала Арсения. – Обязательно выздоровеют!
Всенепременно выздоровеют! Иначе и быть не может!»
Конец
АЛКАШ
Может быть, не совсем человек. Может быть, недочеловек. Он подсел к тощему
юноше измождённого вида, который держал священническое карманное Евангелие в
руке.
Молодой человек читал шёпотом по-славянски. По лицу было видно, что духовная
жизнь у молодого поставлена не совсем правильно.
Вместе они смотрелись чудесно на сиденье электрички. Оба – с чёрными кругами
под глазами, оба неприятно пахли, у обоих была какая-то тайная страсть.
– Я – алкаш! – представился пожилой. – Слушай, вот это, вот это – что?
– Он указывал грязным дрожащим пальцем на Евангелие.
Юноша спрятал Евангелие в карман куртки.
– Слушай, моя жена, она здесь рядом… – продолжил алкаш. – Мы с ней
вместе бухаем. Она мне говорит: ты алкаш! А я ей: ты сама – алкоголик. Она мне
говорит: извини меня, ты сам покупаешь бухло. Я говорю: ну да… Мне сложно с
ней, очень сложно с ней…
