«Для тебя свет
тёмен, а тьма светла! – говорит он. – Что хочешь от меня?»
«Чтобы мне прозреть».
«Веруешь в
Сына Божия?»
«Я не знаю
его», – отвечаю я. Немыслимо, невероятно лгать перед этим существом.
«Это тот, кто
сейчас говорит с тобою!» – оглушительно ревёт негр.
«Верую,
Господи!» – говорю я, изо всех сил стараясь не пятиться (я умею быстро
перемещаться задом, стоя на коленях). Негр садится на корточки и улыбается. Я с
ужасом замечаю, что зубы у него тоже чёрные. Он плюёт на пальцы, смешивает свою
слюну с дорожной пылью и протягивает к моему лицу свою огромную ручищу. «Не
зажмуривай глаза, сынок!» – ласково говорит священник.
В следующую
секунду всё меняется. Я вижу белое небо, белый джип, белые одежды, белую руку и
светлого старца с ослепительно белой бородой. В небе я вижу ангелов. «Скажи,
отец, – спрашиваю я то, что давным-давно хотел спросить. – А кто явился Аврааму
у Мамврийского дуба? Святая Троица?» «Да нет же, сынок! – отвечает отец. – Сын
Божий явился. С архангелами Михаилом и Гавриилом. Бога Отца никто никогда не
видел. Но кто видел Сына, тот видел Отца».
* * *
И вот я иду по
лесу или парку. Ветер сильный и тёплый, весенний, хоть сейчас не весна. А
снежинки холодные и тают на моём лице. Ноги увязают в грязи, и она приятно
хлюпает под ногами, напоминая морской прибой. Никогда нигде вы не увидите таких
красивых деревьев, как поздней осенью! На них ещё даже сохранились последние
листья, которые радостно машут мне с высоты! Деревья таинственны и духовны, как
ангелы света. Они словно обнажаются под светом Истины, который пробивается
из-под рваных облаков. Боже, что это за облака! Можно часами завороженно
смотреть на то, как они несутся вдаль. Они не серые, а серебристые,
алмазно-перламутровые и живые. Вдали грохочет автомобиль, и поступь какого-то
огромного добрейшего существа слышится мне в вибрации земли. Я слышу какой-то
звон. Наверно, неподалёку звонят к Всенощной.
«Динь-динь-динь-динь-динь-динь-динь-дон-дон-динь-динь-дон-дон-динь-динь-динь-динь-динь-дон-дон».
А потом я осознаю́, что звенит не снаружи, а внутри, у меня в голове или в
сердце. Это Иисусова молитва. Это образ Божий рвётся наружу и пытается любовью
своею объять весь мир. Но мне ещё предстоит множество скорбей. Хотел бы
принимать их с радостью, но я наперёд знаю, что ещё буду злиться и роптать.
Но того, что
произошло, уже никому не вытравить из моей души. Теперь чёрные тени бессильны
надо мной. И всё вернётся сюда, к Иисусовой молитве в тихий сумеречный час.
Небо распахнёт свои объятья, я явлюсь на суд Солнца Правды и забуду Землю. И,
конечно, я буду осуждён за грехи мои. Но перед тем, как я буду отправлен в ад,
мне будет позволено обнять моего Отца. Ведь последнее желание осуждённого на
смерть всегда исполняется. И я обниму моего Господа изо всех сил и никогда не
отпущу. Во веки вечные!
Конец
СТАТЬ ВОИНОМ
Самое страшное со мной уже произошло – я родился предназначенным к
смерти. Главный врач поставил однозначный диагноз: не проживёт и ста лет. О,
как бы я хотел услышать, что родился бессмертным!
Жизнь моя не отличалась разнообразием и красотой. Поэтому было не
важно, проживу я ещё десять лет или пятьдесят. Но у меня была мечта. Я хотел
преобразиться в бессмертного.
Когда я осознал, как глупо бояться смерти, если ты неизлечимо болен, я
стал искать того, кто изменит мою природу. Вокруг меня не было ни одного
бессмертного, поэтому мне не было обидно, что я умру. С другой стороны, некому
было научить меня бессмертию.
По незыблемым рельсам ехали металлические поезда. В тамбурах гремело и
грохотало. Поезда проходили полосой через всю мою жизнь.
Я люблю запах просмолённых шпал и не люблю бетонные шпалы. Груда металла,
несущаяся вдаль, наполняет меня трепетом и отвагой. Я благоговейно любовался
поездами, у которых, как и у меня, был пункт назначения.
Отрезок, ведущий из точки А в точку Б – это моя жизнь. У станции назначения
странное название – СМЕРТЬ.
На рябине копошились дрозды. Непропорционально большие кротовые руки
раздвигали землю в метре подо мной. На старой берёзе тарабанил дятел.
