Она ошиблась и в этом. В конце концов Холли болезненно взглянула правде в глаза: она ошибалась во всем и не сделала ничего нового, лишь повторила свое прошлое и причинила связанную с ним боль. Но разве Тео поверит ей, если она скажет ему об этом? Он решит, что это очередная ложь, старая игра по новым правилам, в которую – он ясно дал понять – он не вступит ни при каких условиях.
Поэтому у нее нет иного выбора, кроме как сыграть последний раунд, поставив на кон все.
– Ты занят? – спросила Холли, намеренно растягивая слова на техасский манер. – Чем именно? Все еще изображаешь наследного принца в королевстве своего отца?
Ярость, читавшаяся на лице Тео, сменилась потрясением, но это длилось недолго. В следующую секунду его лицо стало еще жестче, чем прежде.
– Прошу прощения? – Его голос был ледяным, однако подо льдом таилась угроза. – Я и не знал, что настало время запоздавшего разговора относительно недостатков наших характеров. Ты уверена, что готова к нему?
– Да ладно, Тео, – фыркнула Холли, отмахнувшись, словно от докучливого насекомого. Она жалела, что не может хотя бы чуть-чуть расслабиться, чтобы соответствовать взятому небрежному тону. Впрочем, главное, чтобы Тео ничего не заподозрил. – Просто назови меня шлюхой. Мне кажется, ты порываешься сказать это вот уже почти четыре года.
Темные глаза Тео почернели от ярости. Так, наверное, должна выглядеть преисподняя. Холли поразилась: он до сих пор способен добиться того, что дыхание у нее перехватывает. Причем даже тогда, когда он невысокого о ней мнения!
Такой идиотки, как она, еще свет не видывал. Благоразумная женщина, глядя на черное пламя гнева в его глазах, сделала бы все, чтобы разорвать нити, связывающие ее с этим мужчиной. А она ищет в них что-то, способное разбудить в ней искорку надежды на будущее, которое она сама и загубила.
Потому что ярость – не то же самое, что безразличие, убеждала себя Холли. Ярость означала, что Тео все еще испытывает к ней какие-то чувства, и не важно, что чувства эти не сулят счастья.
Впрочем, возражала себе она, благоразумная женщина не стала бы очертя голову вступать в брак с любовником-греком, увлекшим ее в водоворот страсти тем летом, укравшим ее невинность, ее сердце и весь здравый смысл – все скопом. Так что ни о каком благоразумии речи не было.
Может, стоит прекратить притворяться? С Тео это невозможно.
– Дай-ка я догадаюсь, – сказал он ровным голосом, и Холли отметила, как он изменился за эти годы. Тео, которого она знала, был импульсивным и способным на безумства. – Ты решила прикупить самолет? Остров? Дом мод и половину Парижа в придачу? Мне все равно, Холли. Трать свое денежное содержание как хочешь, но, черт побери, оставь меня в покое.
Его рука потянулась вперед, и она поняла, что связь сейчас оборвется.
– Я хочу тебя увидеть, – поспешила сказать она, пока он не исчез с экрана.
Его темные глаза прожгли ее лазерным лучом. Неожиданно он стал еще крупнее. Опаснее.
– Ты видишь меня прямо сейчас. Наблюдаешь достижения прогресса. И мою безудержную радость.
– Лично.
Тео хохотнул – скрипящий, как наждачная бумага, смех царапнул ее, хотя не должен был бы.
– Нет.
– Ах, прости, пожалуйста. – Холли снова улыбнулась, понимая, что это ее единственный шанс. Как бы она ни устала от этого, и как бы плохо ей ни было. – Я не прошу. Неужели это прозвучало как просьба?
– Это ничего не изменит, – обронил Тео почти лениво. – Ответ по-прежнему «нет».
– Тео. – Она покачала головой, словно он ее разочаровал. Сжатые кулаки она держала на коленях, чтобы их не было видно. – Почему бы нам не изобразить вежливость? Некоторые встречи необходимо проводить лицом к лицу. Ведь ты не хочешь, чтобы я сделала это по видеосвязи, или я не права?
– Не только мне, но почти всему миру уже и так ясно, что я не в состоянии заставить тебя сделать что бы то ни было, – ответил Тео обманчиво мягким голосом, от которого по ее спине прокатилась дрожь. Ей вдруг стало стыдно. – Ты уж точно ведешь себя не так, как следует вести себя жене. Ты даже не могла хранить мне верность в течение каких-то шести месяцев. Что уж говорить о сегодняшнем дне?
