— Я просто делаю то, что зрячие считают вежливым, — честно объяснила она.
— Я так и думал.
— Это как зажигать свет, когда входишь в комнату. Просто чтобы уведомить зрячего, что ты здесь…
Она замолчала, ее тонкие пальцы осторожно гладили влажные края стакана.
— Простите. Я понимаю, что веду себя невежливо, задаю бестактные вопросы…
— Большинство людей не любят говорить о своих дефектах зрения. Я могу это понять. Хочется же, чтобы тебя воспринимали как личность, и все такое… но я считаю — лучше, когда говорят.
— Пожалуй.
Эрик смотрел на ее губы, накрашенные умеренно-розовой помадой, на очертания скул, мальчишескую стрижку и голубую жилку, пульсирующую на шее.
— Наверное, это странное ощущение — гипнотизировать других людей, иметь возможность заглянуть в их тайные, интимные мысли? — спросила Джеки.
— Это совсем не то, что подсматривать.
— Разве?
Светлое небо отражалось в целлофановой обертке блока сигарет, лежавшего на сиденье рядом с Эриком. Эрик медленно свернул в английский парк возле таблички, сообщавшей, что посторонним вход воспрещен и что все посещения следует согласовывать с начальством.
Областная больница Карсуддена — крупнейшая судебно-психиатрическая больница на сто тридцать мест, где содержатся преступники, которых из-за психических заболеваний суд отправил на лечение, а не в тюрьму.
Тягостная тревога ворочалась под ложечкой. Очень скоро он увидит Роки Чюрклунда и попытается расспросить его про алиби, о котором тот когда-то заявлял.
Если все сойдется, то, вероятно, новое убийство имеет отношение к тому, старому, и тогда Эрик признается во всем полиции.
Ведь, если Роки приговорили ошибочно, очень велика вероятность того, что параллель между старым и новым убийствами существует. Прижатая к уху рука Сусанны Керн окажется не просто совпадением.
И не обязательно я потеряю работу, сказал себе Эрик. От полиции зависит, отправить дело на рассмотрение к прокурору или нет.
У входа в белое административное здание висела табличка с изображением перечеркнутой камеры. А между тем весь корпус напичкан камерами видеонаблюдения, подумал Эрик.
Он взял сигареты и зашагал к белому зданию.
На дорожке перед сестринским постом улитка оставила блестящий косой след.
В ярком солнечном свете у дверей видно было, как пыль, медленно кружась, оседает на мебели в щербинах и на поцарапанном полу.
Эрик предъявил паспорт, ему выдали бейджик; он успел дойти до газетницы возле дивана, как показался мужчина с осветленными концами волос.
— Эрик Барк?
— Да.
Мужчина растянул губы, пытаясь изобразить улыбку, и представился: Отто. У него было усталое лицо с выражением печали, которую никак не скрыть.
— Касиллас хотел бы прийти сам, но…
— Понимаю, ничего страшного. — Эрик почувствовал, как жарко краснеет при мысли о вранье про доктора Стюнкеля и исследовательский проект.
По дороге мужчина сообщил, что он дневной санитар и работает в Карсуддене уже много лет.
— Мы обычно ходим через двор… не любим подземные коридоры, — пробормотал Отто, когда они выходили из здания.
— Вы знаете Роки Чюрклунда? — спросил Эрик.
— Он был здесь, когда я только поступил на работу. — Отто жестом указал на высокую ограду и мрачные коричневые строения.
— Какого вы о нем мнения?
— Многие здесь побаиваются Чюрклунда, — ответил Отто.
Они прошли через одну из дверей и дальше, к кабинету досмотра, где Эрику пришлось оставить все, что было в карманах.
— Можно захватить сигареты? — спросил он.
— Они могут вам пригодиться, — кивнул Отто.
Санитар сложил ключи, ручку, телефон и бумажник Эрика в пакет, запечатал и выдал квитанцию.
Потом он отпер тяжелую дверь, за которой была следующая дверь — с кодовым замком. Пройдя через нее, Эрик оказался в коридоре, устланным серым линолеумом; за бронированными дверями находились палаты.
В воздухе пахло моющим средством и давнишним сигаретным дымом.
Судя по доносившимся звукам, в одной из палат смотрели порно. В открытую дверь Эрик увидел толстого мужчину, который сидел на пластиковом стуле, подавшись вперед, и плевал на пол.
Они миновали очередную шлюзовую дверь и оказались на затененной площадке для отдыха. Шестиметровая ограда соединяла два кирпичных фасада и образовывала клетку вокруг пожелтевшей лужайки с посыпанными гравием дорожками.
