Исследователи постсоветской элиты отмечают ее нравственное разложение, то, что страсть к накопительству вытесняет из их сознания идеалы демократии, что одной из причин неудач реформ в России является эгоистический и корыстный интерес этой новой элиты(1). Элите бюрократии в принципе выгодно сохранить и законсервировать нынешнюю "полуразвороченную", как говорил Е. Гайдар, систему отношений собственности в России, ибо это помогает неономенклатуре нести ответственность за "ничью" собственность и распоряжаться ею, использовать ее как источник собственного
------------
(1) Политико-административная элита и госслужба. - Вып.2. - Ростов-на Дону, 1996. - С. 16.
[410]
обогащения. В результате общество не стало демократическим, народ, как и прежде, отстранен от рычагов власти и управления, обновилась лишь элита, сменились формы ее господства (прежняя элита была однопартийной, моноидеологичной, нынешняя - плюралистической и многопартийной), формы ее эксплуатации народных масс. Вот как оценивает эту ситуацию Ю. Буртин: "Осталась система эксплуатации большинства населения" правящей бюрократической элитой, только к прежнему коллективному способу такой эксплуатации прибавились новые. Царят казнокрадство и коррупция, беспредельно царствует чиновник, а рядовой человек перед ним по-прежнему бесправен... Это ублюдочный псевдокапитализм, результат половинчатых реформ, проведенных за счет народа в пользу "обновленной" неономенклатуры"(1). А вот взгляд на эту же проблему со стороны. Американский публицист С. Эрлангер в газете Интернешнл Геральд Трибюн так характеризует постсоветскую элиту: "... вульгарные нувороши, этот новый класс, состоящий из преступников и вельможных воров, составляет основу феодального по своей сути производства". Произошла "замена коммунистической элиты сборищем теневых бизнесменов, коррумпированных чиновников и уголовников"(2).
Новая элита, рвавшаяся к власти, раздавала щедрые обещания, формулировала привлекательные лозунги, которые на поверку оказались обманом. Так, новая элита, идя к власти, обличала "номенклатурную приватизацию", ту самую, которая в народе получила название "прихватизации", и которую было начала осуществлять в конце перестройки партократическая элита. Но что пришло ей на смену? Постперестройка не остановила процесс номенклатурной приватизации. Изменился
--------
(1) Известия. - 1.06.1994.
(2) Известия. - 20.03.1997.
[411]
только ее субъект, и возросли ее темпы. На приватизации "греет руки" прежде всего элита бюрократии. И не нависает ли над народом невеселая перспектива превратиться из объекта эксплуатации партократической элиты в объект эксплуатации (вряд ли более гуманной) криминально-бюрократической буржуазии? В условиях постсоветской политической системы субъектом политических преобразований опять-таки оказывается прежде всего элита бюрократии, в каком бы обличии - тоталитарном или демократическом - она ни выступала, а народ по-прежнему оказывается отчужденным от власти.
Новая элита шла к власти на гребне справедливой критики привилегий коррумпированной номенклатуры. Но, придя к власти, многие ее члены прежде всего стали усиленно заботиться о собственных привилегиях. Вопрос о привилегиях набил изрядную оскомину и покрыт изрядным налетом политической демагогии. Но он принципиально важен. Дело в том, что это явление на бытовом уровне выражает определенные сущностные процессы. Борьба с привилегиями элиты - одна из козырных карт в избирательных кампаниях Б. Ельцина в конце 80-х начале 90-х годов. Он тщательно разыгрывал эту карту, "отказавшись" от кремлевской больницы и записавшись в обычную районную поликлинику или появляясь в городском транспорте и обычных магазинах. Однако вскоре выяснилось, что привилегии новой элиты были не только сохранены, но и возросли, они только изменили адресат.
Комиссия по привилегиям Верховного Совета, созданная в конце перестройки, всегда была "лишней" для этого органа, это - кость, которую он бросил массам, помнящим об обещаниях, данным им в процессе избирательных кампаний. Комиссия, хотя и просуществовала недолго, собрала богатый материал о безнравственности правящей элиты, не только старой, но и
