Как мы ни были взволнованы, однако приняли необходимые меры предосторожности, чтобы обеспечить поимку и арест Депара. Мы быстро добежали до ближайшего полицейского участка и так же быстро вернулись назад. Когда пароход подошел к пристани, мы уже стояли на ней вместе с двумя одетыми в штатское полицейскими, ожидавшими наших указаний. Они учуяли крупную дичь и надеялись на хорошее вознаграждение.
И они его честно заработали: несколько минут спустя мы уже были на палубе парохода, а рядом с нами стоял Жак Депар в наручниках.
Я был очень рад, что мы застали его одного, а не в обществе мадам Дардонвилль и ее дочери. Это избавило их от лишней неприятности.
Они в это время были внизу, в каюте, и узнали об аресте своего спутника лишь после того, как его уже успели увезти.
Разумеется, они все-таки были сильно поражены и расстроены, но мы тотчас разъяснили им все происшедшее, и вскоре все предались безграничной радости — радости, вполне знакомой лишь тем, кому посчастливилось избегнуть серьезной опасности.
Само собой разумеется, деньги, уплаченные мадам Дардонвилль за проезд на парбходе, пропали. Вещи ее и Олимпии были тотчас отвезены в одну из больших гостиниц на Бродвее.
После недолгого пребывания в столице мы выехали оттуда на пароходе, совершавшем прямые рейсы между Нью-Йорком и Новым Орлеаном. Туда приехал встречать нас банкир Гардетт вместе с временно опекаемой им Аделью.
Нам уже были известны все подробности коварного замысла Депара. В общем, все произошло так, как я предполагал.
Оказалось, что Депар уже не впервые выдавал себя за Луи де Отроша. Он знал о том, что между ними существует сходство, и это обстоятельство сильно помогло ему в его мошеннических проделках. Кроме того, он вообще тщательно разузнавал все, что мог, про Луи и про его семейные обстоятельства. При этом ему удалось заполучить в свои руки несколько писем, адресованных Луи. О том, как ловко он их использовал, читателям уже известно. Как я и думал, он, прочитав письмо мадам Дардонвилль и приложенную к нему копию завещания, немедленно отправился в Сен-Луи. Благодаря тому что мадам Дардонвилль и ее дочь давно уже не видели настоящего де Отроша, обман Депара удался как нельзя лучше. Желание увезти свои жертвы во Францию доказывало, что негодяй умел хорошо расставлять свои сети. Получение аккредитива на парижский банк на сумму в десять тысяч долларов тоже было ловким ходом мошенника. Разумеется, он надеялся сам наложить руку на эти деньги. Даже предлог, выставленный им для поездки, был вполне правдоподобен. Вскоре мы узнали, что слухи, ходившие в Сен-Луи, были не лишены основания. У Луи в самом деле скончался во Франции дядя, оставив ему наследство, за которым ему надо было поехать туда как можно скорее. Кроме того, самозванец выдумал еще одну басню: он уверял, что в Париже его ждут Адель и его приятель-англичанин, за которого Адель будто бы вышла замуж.
Этот скоропалительный брак несколько удивил мадам Дардонвилль так же, как и проект общей встречи в Париже. Все это казалось ей весьма эксцентричным, но она так любила Луи де Отроша, что не могла отказать ему в его просьбе. Словом, она уладила все свои дела и отправилась в путь.
Однако о свадьбе Луи и Олимпии еще не говорили. Она откладывалась на неопределенное время. Ее можно было справить в Париже… если браку вообще суждено было состояться. Но именно это было под большим вопросом. Мадам Дардонвилль и ее дочь обе неожиданно почувствовали антипатию к де Отрошу. Его манеры, его слова, весь его вид вызывали у них удивление, а подчас внушали им отвращение. Они решили, что Луи сильно изменился: он кутил, стал очень вульгарен, — словом, оказался совсем не таким, каким они ожидали его увидеть. Это было большим огорчением для них.
Бедный Луи? (Я говорю не о самозванце!) Если бы с пароходом не произошло аварии, он рисковал потерять половину своего состояния, но за невесту он мог не бояться: Олимпия скорее согласилась бы лишиться наследства, чем стать женой самозваного де Отроша.
Я видел Депара только один раз после описанных событий, когда осматривал тюрьму штата Луизиана в Байу-Сара. Какой у него был жалкий вид, когда он сидел там, перебирая кипу хлопка, и как мало он был похож на изящного щеголя, посещавшего кафе в Новом Орлеане! Обвинение в подлоге, выставленное против него, было доказано, и он был приговорен к десяти годам заключения.
