- Рысь? - удивилась одна из женщин.
Крестьянин не ответил.
Священник продолжал рассматривать насечки на кандалах.
- «Потом следует Кури-Кемце…»
- Там много скорпионов.
- «Шаркеви…»
- Там три мельницы работают. Чтоб у них в запруде вода пересохла!
- «Цариброд…»
- Вот где меня исколошматили. Ртом и носом хлынула кровь. И голову рассекли.
- А за что? - спросили сразу несколько человек.
- За то, что я разбил кандалы на ногах. Вот за что!
- «Драгоман…» - читал священник.
- Это уже в Болгарии, - сказал крестьянин. - Оттуда мы приедем в Софию. А в Софии башен видимо-невидимо. Большой город!
Священник, послюнив палец, тер кандалы.
- «Иктыман…»
- Там девушка одна померла, бедняжка.
- «Капидервен…»
- Снегу там… Даже летом и то снег лежит в горах.
- «Позарки», что ли?
- Да, да, Позарки, чтоб они провалились! В Позарках мы ночевали в овчарне, и крысы бегали по нашим головам.
- «Филиппе…»
- Это тоже город. Чтоб он сквозь землю провалился! Да только чтоб ночью, когда все в сборе и спят под кровом.
- «Каладан…»
- Там продали моего дружка. Чтоб их проказа изъела!
- «Узонкова…»
- Фруктовых садов там пропасть. Место хорошее. Одна женщина подарила нам в Узонкове две корзины яблок.
- «Харманлы…»
- Там один знатный турок купил Антала Давидку. А сперва меня торговал.
- «Мустафа-Паша-Кепрю…»
- Там наведен огромный каменный мост. Чтоб ему треснуть пополам!
- «Адрианополь…»
- Большой вонючий город. Там водятся громадные твари - слуны.
Невольники удивились:
- С луны?
- Да вот, - ответил крестьянин, - живая скотина, этакая громадная, не меньше груженого воза, а то и больше. Голая, как буйвол. А нос у него не хуже хвоста у иной скотины. Как начнут его мухи кусать, так он носом спину себе чешет.
- «Чорлу…»
- Там мы увидим море!
Невольники вздохнули. Иные закрыли лицо руками, другие уставились в темноту глазами, полными слез.
Заговорил человек, пропахший порохом и со шрамом на лице.
- Земляки, - сказал он, понизив до шепота свой грубый голос, - освободите меня, и я всех вас отобью от турок.
Невольники взглянули на него. Говоривший искоса посмотрел на турок и продолжал еще тише:
- Я знатный человек. У меня два замка, дружина и деньги. Так вот, когда я буду сидеть вон там, возле пятой телеги, вы нарочно поднимите шум и затейте свару.
Крестьянин, уже побывавший в рабстве, пожал плечами.
- Изобьют нас, да и вас тоже.
- Как ваше имя, сударь? - спросил священник.
- Мое имя Раб, - нехотя ответил человек со шрамом на лице.
Он поднялся, проковылял несколько шагов по направлению к туркам, потом сел и, прищурившись, стал рассматривать людей, освещенных пламенем костра.
- Подумаешь, знатный человек! - махнул рукой один из невольников. - Цыган какой-нибудь, а может, и палач.
При слове «палач» Герге вздрогнул и с ужасом уставился на незнакомца. Своим детским умом он понял так, что этот человек - цыганский палач.
- Эх, была бы у нас разрыв-трава! - вздохнул Гашпар, парень, которому кандалами натерло ногу. Он примостился возле самого колеса телеги.
Невольники сидели в печальном раздумье. Гашпар продолжал:
- От разрыв-травы любые кандалы спадают.
Янычары вдруг оживились и с радостными криками сгрудились вокруг одного бочонка. Они обнаружили в нем сладкое вино. Бочонок подкатили к костру, и турки, причмокивая, стали потягивать вино.
- Да здравствует Венгрия! - заорал Юмурджак и, подняв чару, показал ее невольникам. - Да здравствует Венгрия, чтоб турок мог пить до самой смерти!
- Откуда ты знаешь венгерский язык? - спросил человек со шрамом на лице, недавно назвавший себя Рабом.
- А тебе какое дело? - небрежно ответил Юмурджак и засмеялся.
В небе уже зажглись звезды, поднялась луна. Вокруг деревьев, осыпанных росой, жужжали майские жуки.
Невольники легли на траве, уснули и в сновидениях продолжали искать пути к освобождению. Заснул и священник, положив руку под голову, - видно, привык спать на подушке. Цыган спал, скрестив руки на груди и широко раскинув ноги. Все забылись глубоким сном. Только Гашпар вздохнул еще раз жалобно и сонным голосом сказал:
- Не видать мне больше прекрасного Эгера!
Герге тоже задремал, подложив ладошки под загорелую щеку и уткнувшись головенкой в торчащий угол перины.
