Итак, поелику дознали мы, сколько частей добродетели и каковы знание и силы каждой, то рассмотрим еще, как желающему можно преуспевать в них: употребив ли содейственником богатство или в помощь к приобретению приняв бедность? Но богатство при множестве мятежей, при заботах всякого рода, при тысячах разных треволнений служит наветником, а не помощником добродетели. Ибо как преуспевать в целомудрии тому, кто непрестанно служит чреву, предан пиршествам, готовит угощения, озабочен устроением лож и столов, у кого не выходят из ума хлебники, повара, пирожники, благовоние вин, стаканы, чаши, всякого рода сосуды и разные припасы. Кто с жадностью пьет нерастворенное вино, сверх меры обременяет чрево, угашает в себе последнюю искру разумной силы, дает всегда новую пищу пламени страстей, как можно более разжигает в себе непотребное сластолюбие, до высшей степени возбуждает свою раздражительность на прислуживающих, — властителя страстей делает рабом их, владыку обращает в служителя чреву, приявшего от Творца право господства над жизнию низводит в невольники вожделения, князя отдает в плен подданным, делает, что браздодержца кони влекут по земле, что кормчий не держится уже за кормило, не правит всею ладьею, но предает ее треволнениям страстей, заливающим и затопляющим ладью? Такой человек, конечно, не только лишен благоразумия, но даже предан всякому непотребству; не только не имеет мужества, но стал уже невольником враждебных страстей. О справедливости же должно ли и говорить что, когда сами противники согласны в том, что желающий большего и большего стяжания не хочет и знать различия между правдою и неправдою, а напротив того, у таковых все безпорядочно, неопределенно безразлично?
Посему и тем, которые до крайности любят спорить, нетрудно дознать из сказанного, что употребляющим в содейственники богатство нелегко преуспевать в добродетели. А что бедность содействует любомудрию и без нее человеку невозможно преуспевать в совершеннейшей добродетели, сие дознаем немедленно. Во–первых, недостаток в необходимом принуждает страсти подчиняться разумной силе, не дозволяет им воспламеняться и разбивать браздодержца, как бывает это у роскошных и чревоугодников. А потом душа, избавленная от излишних бремен, свободная от внешних мятежей, наслаждающаяся всяким безмолвием и тишиною, углубленная сама в себя,. усматривает собственное свое достоинство, познает и рабство подвластных ей страстей и, пользуясь правом владычества, подвластным ей предписывает благочиние, а безпорядок того или другого из них наказывает чрез них же самих: то пламенеющей раздражительности противопоставляет вожделение и уступчивостию последнего ослабляет стремительность первого, то сию же распорядительность в наказании обращает на вожделение и бичом раздражительности сокращает его дальнейшее стремление. Разумной силе к приведению в благочиние страстей содействуют также труды. Ибо нужда скудости возбуждает к трудолюбию и недостаток необходимого приводит к трудам, а обременительность трудов, ослабляя страсти, не дозволяет им воспламеняться, истощая то, что питает их.
Почему же коснеешь в неблагодарности, видя сочетание нищеты с праведными, и охуждаешь сие орудие добродетели, поступая подобно тому, кто хвалит в доме седалища, скамьи, ложе, двери и красоту зданий, смеется же над орудиями домостроителя и плотника, порицает топор, бурав и все прочее, чем делается каждая вещь в доме? А о том, что преуспевать в добродетели гораздо удобнее при бедности, нежели при богатстве, свидетельствуют сами питомцы нечестия; свидетельствуют и у эллинов бывшие любителями мудрости и единственным наставником имевшие закон естественный. Ибо все они при нищете преуспевали в нравственной добродетели, и притом не слыхав еще Божиих словес, ясно взывающих: иже не отречется всего своего имения, не может быти Мой ученик (Лк.14:33). Однако же им и естества достаточно было к научению, потому что Божие слово не новые преподает уроки, но напоминает законы естественные, и те самые письмена природы, которые по нерадению человеков испортило время, Творец природы начертывает снова чрез Своих проповедников. Посему, если и Сократ, и Диоген, и Анаксарх, и подобные им, возлюбив приобретение нравственной добродетели, отвергли приобретение богатства, и нищету прияли в содейственники к благому приобретению; — и поступили так, будучи слепы для усмотрения истины учений, не ожидая Царствия Небесного, не зная в точности действительного блага, то почему же ты, возлюбленный, обвиняешь нищету, при которой поприще добродетели протекается удобно, путь негладкий и трудный для совершающих оный делается ровным и легким?
