Мысль о том, что та девушка, которая состояла в станичной ячейки комсомола и которую он когда-то любил, и есть Мария Игнатьевна Прохорова, вот уже много дней не давала Холмову покоя. Спросить же у Медянниковой, кто она, эта старая большевичка, откуда родом и давно ли проживает в Береговом, Холмов постеснялся.
Он не виделся с Маней Прохоровой с тех пор, как она уехала в Армавир на курсы пропагандистов и в Весленеевскую уже не вернулась. Ее направили на работу в Верхнереченский райком комсомола. Маня писала Холмову из Верхнереченска. Там она пробыла недолго. По путевке комсомола уехала на Дальний Восток. Через год Холмов получил письмо, в котором Маня писала, что вышла замуж. Письмо было короткое, без обратного адреса. Как сложилась дальнейшая судьба Мани Прохоровой, Холмов не знал. «Сколько же прошумело годков? — думал он. — Почти сорок… Трудно, трудно поверить, что эта старая большевичка и есть Маня Прохорова. Обязательно надо узнать адрес и навестить ее».
Холмов позвал Чижова. Тот явился быстро, раскрыл свою записную книжку и приготовился записывать.
— Чем занимаешься, Виктор? — спросил Холмов.
— По вашему указанию готовлю лекцию!
— И как идут дела?
— Успешно!
— Вот что, Виктор. Лекцию пока отложи. Сходи в адресный стол и узнай, где проживает Мария Игнатьевна Прохорова. Сделай это сегодня же.
— Узнать адрес Марии Игнатьевны Прохоровой, — записывая, повторил Чижов. — Возраст ее вам известен? Важно для адресного стола. Быстрее отыщут…
— Приблизительно моих лет…
— Будет сделано! — уверенно заявил Чижов. — Алексей Фомич, считайте, что вы уже имеете адрес Марии Игнатьевны Прохоровой.
Как всегда, слово свое Чижов сдержал. В тот же день он не только узнал адрес Прохоровой, но и, вернувшись, рассказал Холмову, что живет она на южной окраине Берегового, в доме зятя, Якушина Дмитрия Степановича; что от центра города до квартиры Прохоровой будет примерно километра три, не больше; что если Холмов пожелает прогуляться, то он может пешком пройти по берегу; но что если захочет воспользоваться рейсовым автобусом, то следует ехать до конечной остановки.
— Запомните, Алексей Фомич, примету: слева от автобусной остановки — пологий пригорок, — предупреждал Чижов. — Как только сойдете с автобуса, так сразу поднимайтесь на тот пригорок. На пригорке стоят домишки. Там вы уже легко отыщете нужного адресата. Если же пойдете пешком, то на краю города придется пройти по висячему мосту через широкую речку. А лучше всего я вас туда провожу! Со мной быстро отыщете жилье Марии Игнатьевны.
— Нет, Виктор, провожать меня не надо. Я пойду один.
Ольге Холмов сказал, что в Береговом, кажется, отыскалась его землячка и что он узнал адрес и собирается навестить ее.
— Случаем, не первая ли твоя любовь?
— Это не суть важно, — ответил Холмов. — Маня Прохорова. Ты ее не знаешь. Когда мы с тобой познакомились, она уже была на Дальнем Востоке.
С непокрытой седой головой, худой и сутулый, в светлом из тонкого полотна костюме, он рано утром отправился по раздобытому Чижовым адресу. Автобусом не поехал. Солнце только-только показалось из-за гор; от спокойного моря, озаренного первыми лучами, веяло прохладой, запахом тины и йода, и пройтись по берегу в такое утро было приятно.
В конце Берегового, верно, встретился мост для пешеходов. Он повис на тросах над широкой, усыпанной камнями и почти пересохшей речкой. Доски под ногами пружинили, весь мост качался. Держась руками за поручни из витой проволоки, Холмов с трудом, с дрожью в коленях перебрался на ту сторону. «Как сильно качает, точно на качелях, — подумал он. — Даже в пот бросило, и голова закружилась. Неужели Маня Прохорова каждый день переходит по этому мосту?»
Следуя совету Чижова, Холмов дошел до конечной автобусной остановки и там поднялся на некрутой пригорок, застроенный домиками. Издали эти домики своими белыми стенами и крышами напоминали гусиную стаю.
Прошел по улице, и вот тот дом, который и был ему нужен. Постоял у калитки, отдышался. Небольшой домик с сенцами прятался в глубине двора и из-за веток был плохо виден. Двора, собственно, не было. Зеленел молодой сад, и от калитки к порогу между цветами и деревьями светлела дорожка, посыпанная белым морским песком.
