— И как же вы строите?
— Вот это уже, Алексей Фомич, наш секрет, — смеясь, сказал Сагайдачный. — Достаем, изворачиваемся. Но это не спасение и не выход из положения. Или еще трудность: как облегчить труд животноводов? Вот вчера на эту тему был у нас семинар. Все его участники говорили, что нами сделано мало, а то, что сделано, еще весьма примитивно. Хочется получить для ферм заводское оборудование. А где получить и как? Или еще такая трудность: легковые автомобили. Вы не улыбайтесь. У председателя райисполкома Коломейцева есть список заявок на «Запорожцы», «Москвичи» и даже на «Волги». Заявителей собралось уже более двухсот. Кто они? Главным образом сельская интеллигенция. Вот вы познакомились с Григорием Радченко и его сыном. А таких у нас много. Машины хотят купить агрономы, зоотехники, инженеры. Есть и трактористы, и доярки, и чабаны, и учителя. Как-то я был в Москве. Попытался раздобыть наряд хотя бы на две-три машины. Отказали. Вас, говорят, много… Да, точно, нас много.
Над степью уже повис изогнутый серп месяца. Озерцо повеселело, заиграло радужными блестками. От камыша, от куги, от все еще сидевших на берегу Холмова и Сагайдачного тянулись к воде тени.
Уха была съедена и посуда вымыта. Пропахший дымом Николай принес раков, вывалил их из ведра на траву и сказал:
— Свеженькие! Угощайтесь, Алексей Фомич!
Красные, еще горячие, раки исходили парком и при слабом свете луны напоминали кучку залитых водой и потухающих углей. Холмов и Сагайдачный смело брали эти «угли», разламывали сухо трещавшие клешни и зубами выбирали сочную солоноватую мякоть. И уху и раков ели молча. Каждый думал о чем-то своем, о чем, возможно, не хотелось говорить. Когда же молчание слишком затянулось, Сагайдачный сказал:
— Не так давно был у меня разговор с драматургом. Наш, прикубанский, член Союза писателей. Кондрат Малафеев. Помните, в областном драмтеатре шла его пьеса «За голубым забором»?
— Помню, представление так себе, — сказал Холмов. — Перелицовка старого мещанства на новый лад…
— Так вот этот Малафеев приехал в Вознесенскую искать острые конфликты для своей новой пьесы. «Нет ли у вас фактов, — говорит Малафеев, — когда бы, к примеру, колхозник, отец семейства, пьяница и дебошир, отсидел свой срок в тюрьме, вернулся домой и со злости опять избил жену, разогнал детей?» — «Нет, отвечаю, таких фактов у нас нет». — «А может быть, у вас есть примеры злостного вредительства на полях или на фермах? — спрашивает Малафеев. — Колхозные активисты ловят преступников на месте, начинается драка…» — «Вредителей тоже нет, — отвечаю. — Кто же сам себе станет вредить?» — «А не было ли у вас случая, когда, скажем, комсомолка, передовая доярка взяла да и подожгла колхозный коровник, погубив всех коров? — спрашивал Малафеев. — Темная осенняя ночь, девушка несет в ведре керосин, поливает коровник и бросает горящую спичку…» — «И такого случая, говорю, у нас не было. Да и непонятно: чего это ради комсомолка, передовая доярка будет уничтожать коров? Она что, ненормальная?» — «Не было ли умышленного отравления скота? — продолжал допрашивать Малафеев. — Пастух или зоотехник подсыпает в корм яд…» — «И таких, говорю, у нас нет». — «Как же так нет да нет? — уже начал сердиться Малафеев. — Люди живут и не конфликтуют?» — «Так, говорю, и живут. Трудятся, влюбляются, справляют свадьбы. Но конфликты у нас, говорю, есть». — «Какие?» — спросил Малафеев и приготовился записывать. Начал я перечислять, — сказал Сагайдачный. — «Не привезли, говорю, на ферму вовремя корма — конфликт. Началась дойка, а электроэнергии нет — конфликт. Электрик сжег мотор — конфликт. Плохо отремонтированы тракторы — конфликт. Мало заработала бригада — конфликт».
— И что же Малафеев? — спросил Холмов.
— Не пожелал слушать, сказал, что такие конфликты для его пьесы не годятся, — ответил Сагайдачный. — «Мне, говорит, нужны факты бытовые, семейные, случаи морального разложения. А вы мне — корма не подвезли, мотор сожгли!..» Тогда я рассказал о том, как в этом году у нас возник конфликт между деятелями торговли и финансов. Колхозники в станицах стали жить намного богаче, а план по продаже водки в целом по району, оказывается, сорван. Странно, но факт. В нынешнем году вознесенцы не выпили и половины завезенных в район спирто-водочных изделий. Потребкооперация в прорыве, в банке образовалась нехватка денежных знаков. Вот и разгорелась настоящая драма.
