Если такие попытки к объединению будут предприняты, а это несомненно, должны ли мы пассивно их ожидать? Мы рискуем тогда тем, что в самый последний момент поссибилисты и их союзники предъявят нам ультиматум, полный явных ловушек (мы их хорошо знаем), ловушек, скрывающихся за слащавыми фразами такого сорта, что широкая публика ничего дурного в этом не увидит, между тем как для нас это будет совершенно неприемлемо; и тогда — в хорошем же мы окажемся положении: либо — принять ультиматум и с открытыми глазами идти в ловушку, либо же отклонить его и взять на себя ответственность перед рабочими за то, что в силу непомерного упрямства мы сорвали социалистическое единство!
Словом, положение для нас нетерпимое; Надо находить выход. Но как? Действием. Не будем больше полагаться на полномочия, данные бельгийцам и швейцарцам; возьмем дело в собственные руки [Следующие шесть абзацев до слов «Каковы те необходимые, с нашей точки зрения, условия» в рукописи перечеркнуты вертикальной чертой. Ред.].
Пришлось ли бы нам сожалеть, если бы произошло объединение двух конгрессов? Рассмотрим этот вопрос.
Мы можем рассчитывать с уверенностью на 1) французских коллективистов[116] и бланкистов (число последних к тому же уменьшилось вследствие массового перехода в лагерь буланжистов), 2) немцев, 3) австрийцев, 4) испанских социалистов, 5) датских «революционеров»[117], составляющих одну пятую датских социалистов, 6) шведов и, возможно, нескольких норвежцев, 7) швейцарцев, 8) русских и польских эмигрантов.
Соперничающий с нами конгресс состоял бы из 1) французских поссибилистов; 2) английских тред-юнионов, которые были бы представлены в большем количестве, и английской Социал-демократической федерации, которая использовала бы в своих интересах общий подъем движения в Англии; 3) бельгийцев; 4) голландцев; 5) представителей испанских синдикатов Барселоны и т. д.; 6) возможно, представителей португальских синдикатов; 7) итальянцев; 8) датских «реформистов», составляющих четыре пятых всех социалистов Дании, которые привлекли бы, по-видимому, еще несколько норвежцев.
В зависимости от обстоятельств бельгийцы и голландцы могли бы направить своих представителей и к нам; напротив, швейцарцы были бы способны послать нескольких представителей на поссибилистский конгресс.
Отсюда следует, что на этот раз у поссибилистов была бы более внушительная армия, чем в 1889 году. Если к нам присоединятся немцы, то поссибилисты компенсируют это англичанами, которые для нас потеряны вследствие нашего бездействия и нашей неповоротливости; в остальном у них столько же национальностей, сколько и у нас, если не больше. А с их способностью фабриковать фиктивные мандаты и фиктивных представителей, они оставят нас далеко позади. Прибавьте к этому, что, если мы будем придерживаться все той же системы бездействия, которой следовали до сих пор, вина за раскол непременно падет на нас, что повлечет за собой новые потери в численном составе нашего конгресса.
Предположим теперь, что произошло слияние. Тогда наши силы увеличатся за счет всех тех, кого «скандальный факт» раскола вынуждал до сих пор держаться нейтрально, — за счет бельгийцев, голландцев, итальянцев; к нам неизбежно примкнут английские новые тред-юнионы, объединяющие прекрасные элементы, еще не вполне устойчивые, но честные и восприимчивые к знанию. Мы уже пустили среди них корни; достаточно будет контакта с французскими коллективистами и с немцами, чтобы решительно приблизить их к нам, тем более, что Социал-демократическая федерация, отталкивающая их своими диктаторскими замашками, является ревностной союзницей поссибилистов. Бельгийцам нужны лишь такие конгрессы, на которых они могут играть видную роль, что им и предоставили поссибилисты, и прежде всего — большой конгресс в Брюсселе. Если мы поможем им добиться, чтобы слияние произошло на их земле, то фламандцы, составляющие лучший элемент в их рядах, будут на нашей стороне и уравновесят поссибилистские тенденции брюссельцев. Голландцы — фанатические сторонники слияния, но они далеки от того, чтобы быть поссибилистами. Каковы те необходимые, с нашей точки зрения, условия?
