Отец выгнал машину из гаража. Гошка уже собрался открыть дверцу, но вдруг вспомнил:
- Пап! А машина-то сзади побита!
- Как? Где? - Отец выскочил из машины и бросился к багажнику. - Где? Где побита?
А Гошка весело запрыгал вокруг машины:
- Первое апреля - никому не веря! Первое апреля - никому не веря!
Отец от растерянности опустил руки и закричал:
- С ума ты сошел! Вот я сейчас тебе! И нашел чем разыгрывать машиной!
Гошка перепугался:
- Да пап! Ну, я так! Первое апреля сегодня...
- Шутить тоже надо уметь! Нашел чем шутить, нечего сказать! произнес уже спокойнее отец. - Ну ладно, садись! Двинулись! Как говорится, время - деньги...
3
И они поехали. Сначала по переулкам, где снег, сброшенный дворниками прямо на мостовую, разлетался из-под машины грязными брызгами. Потом по улицам, уже порядком подсушенным весной, а местами даже похожим на летние.
"Как здорово! - думал Гошка. К нему постепенно вернулось доброе настроение. - Машина своя - здорово! Красивая - здорово! Ехать так здорово! Далеко ехать - здорово! И вообще все - здорово!"
Гошке казалось, что все прохожие смотрят сейчас на них. Смотрят и думают: "Куда это люди едут? Наверно, в интересное путешествие. Вот бы и нам так!"
- Пап! А все так могут, если захотят? - спросил Гошка.
Отец сидел за рулем тоже довольный.
- Что? - переспросил он.
- Ну, вот так, - пояснил Гошка, - чтоб машина была своя и ехать вот так... Как мы!
- Да как тебе сказать? - произнес, на минуту задумавшись, отец. Все - не все... В общем, кто хочет, - может, пожалуй. Главное, жить надо уметь!
Гошка, хотя и не очень понял, сказал:
- Ага!
"Жить надо уметь!" - эти слова отца понравились Гошке. Понравились и непонятностью своей, и какой-то таинственностью, и гордым звучанием. "Жить надо уметь! Это здорово! - думал Гошка. - И красиво! И здорово!"
Но тут Гошка почему-то вспомнил про дом и совсем невпопад спросил:
- А мама вовсе не больна, а ты сказал, чувствует себя неладно.
Отец рассмеялся:
- Тебе что ж, в самом деле хочется, чтобы твоя мать колупала снег вместе с дворниками?
Гошка не понял, почему это плохо - разбрасывать снег во дворе? И он сам бы с удовольствием... И мама, наверно? И потом, там вовсе не одни дворники работали.
Но он почувствовал, что так не скажешь: по тону отца почувствовал - и серьезному и насмешливому.
И он сказал другое:
- Нет. Не хочу.
- Вот то-то и оно! - весело заметил отец.
Машина долго выбиралась из города на автостраду. Но и здесь город не кончался. Он тянулся вдоль дороги, захватывал пустыри, поля и даже овраги, соединялся с прежними большими и малыми городками и поселками и вновь прижимался к дороге. Где-то город даже взбегал на ближние и дальние холмы, врезался в леса и рощи.
- А это твой дом? - беспрерывно спрашивал Гошка. - А это?
- Нет, не мой, - говорил отец, - хотя эти дома тоже в нашем институте проектировались. А мой сейчас в другом месте строят, в Люберцах...
На шоссе мелькали светофоры и дорожные знаки; запарившиеся на солнцепеке милиционеры торопили водителей и пешеходов. Каменщики подгоняли бортики новых тротуаров. Под катками дымился свежий, неутрамбованный асфальт.
Гошка вспомнил, что года четыре назад, когда они переезжали на новую квартиру, и у них так было. Их дом стоял последним на недостроенной, перерытой улице, и прямо из окон Гошка видел конец города.
Но это давно было. Сейчас за их улицей не кончается город. И где он кончается - неизвестно.
А вот теперь, когда они едут с отцом по шоссе, Гошка увидел, как кончился город в другом месте. Город как-то сразу оборвался, мелькнув последними башенными кранами и коробками недостроенных домов. Исчезли катки и самосвалы, траншеи и заборы, светофоры и милиционеры. Отец поудобнее уселся за рулем и прибавил скорость. Впереди лежала ровная, сухая, почти пустынная воскресная автострада, и поля по сторонам, и леса, и рощи, и разбросанные по холмам деревеньки.
Дорога теперь шла совсем по безлюдным местам, хитро обходила деревни и дачные поселения, прорубала леса и пересекала глубокие ложбины, перескакивала мостами через речки и проскальзывала под железнодорожными насыпями.
