- Что верно, то верно, - будто обрадовалась мать. - У меня вон Тимок включит там эти всякие порой Би-Би-Си и "Свободы", так ум за разум заходит, что они о нас говорят...
- И этот разговор, Матвеевна, прямое отношение к тебе имеет, - сказал Нил Васильевич. - Вот письмо это. Объяснить-то я объяснил тебе, как, конечно, мог, да ведь ты сама не разобрала. Как могла не разобрать, как поверить могла, что в письме этом сказано? Пусть хоть на минуту, а поверила? Ты - человек уважаемый, в газетах о тебе пишут, люди на тебя равняются, в Кремле на пленуме о тебе говорили: "Пример, мол, брать надо с Марии Февралевой..." Вот она, будь неладна, русская душа!..
- И верно, опростоволосилась я, Нил Василич, - призналась мать. Самой теперь совестно... Одного никак понять не могу, уж не обессудь. Кто же это письмо мог сочинить? Как он знает про Ваню, про все?..
- Так это проще простого, - сказал Нил Васильевич. - Я неделю назад точь-в-точь такое письмо в обкоме читал. Наш работник КГБ привез. В Старицкий район было прислано, бригадиру их лучшему, у которой муж в Венгрии погиб. Тоже из Западной Германии, только не из Франкфурта...
- Откуда же они про меня-то узнали?
- А вспомни-ка, Матвеевна, сколько за эти годы делегаций всяких и туристов у нас побывало. Что ты думаешь, среди них не встречаются люди с нечистой совестью? И не сердись на меня, Матвеевна, но прямо скажу, честно. Не письмо меня это огорчило, а то, что ты в Иване усомниться могла. Жили вместе, одной верой исповедованы были, сил не жалели во имя этой нашей веры. Значит, коли уж так, до конца верить в человека надо. И после его конца!
"Верно как говорит, - думал Тимка. - Верить надо... И Николай Иванович верил".
- Вспомни-ка, Матвеевна, как со мною было, - сказал Нил Васильевич матери. - Ведь когда сняли меня, худо мне было, правда? А потому прежде всего худо, что подумал я: "Неужто верить мне перестали?" Да зря подумал. Люди верили. И добились правды! А хорош бы я сегодня был, если бы усомнились во мне...
- Мы тебе всегда верили, - подтвердила мать.
- Мне что! Не только мне надо верить! Всем верить. Живым - верить, а мертвых - помнить. За нас с тобой они голову сложили, самое дорогое отдали. А мы, чего греха таить, не всегда хорошо помним их. Вон у нас по району сколько забытых могил разбросано. А кто в том виноват? Не мы разве с тобой?.. Ну, а тебе... Признаюсь, черкнул я уже письмо в Чехословакию. Попросил, чтоб могилу Ивана нашли... Надо это и тебе, и ему, и всем нам надо!..
18
...А если говорить проще, то человек это такой, что его не
только в братскую страну, а и в любую Америку послать можно... Не
подведет...
И з х а р а к т е р и с т и к и
н а М а р и ю М а т в е е в н у Ф е в р а л е в у,
в ы д а н н о й д л я п о е з д к и з а г р а н и ц у.
19
Кажется, еще недавно люди ожидали хорошей зимы да обильного снега, а вот уж и зима позади, и весна идет навстречу скорому лету. Запоздалые январские и февральские снега сделали свое дело: укрыли землю от таких же запоздалых морозов и спасли озимые. Теперь зимы нет и в помине, а в полях вокруг Ельниц и других совхозных деревень поднимаются и озимые и яровые. И не весна, и даже не лето, а скорей уже урожайная осень царит в парниках и теплицах Марии Матвеевны. Там, что ни неделя, снимают щедрый урожай.
В праздничные майские дни зазеленели деревья в садах и рощицах, пробилась свежая поросль на лугах и полянах.
Вернулись в родные места заморские путешественники - грачи и скворцы. Навидались вдоволь разных земель и стран, полетали по просторам чужих небес и опять осели на земле своих предков, чтобы плодить новые пернатые семейства.
Держались они шумно, возбужденно и вместе с тем деловито и просто, без всякого хвастовства и зазнайства, принесенного из дальних странствий.
Даже воробьи, которых никак не обвинишь в непостоянстве к насиженным местам, шумели, радовались, кувыркались в лужах, в пыли, в майском воздухе, хотя и не видали никаких заграниц и наверняка никогда не мечтали о них.
Тимка, как любой ельницкий воробей, не мечтал раньше ни о каких заграницах и, больше того, имел о них самое отдаленное представление. Да и какие заграницы, когда ты не выезжал дальше своего областного центра и не был даже в Москве, где, как известно, побывать каждому хочется!
