Сенька обрадовался так, что даже закричал "ура" и запрыгал по избе.
- Вот и Сенечке радость, - сказала мать, - а ты сердишься...
Это она - отцу.
Отец только рукой махнул:
- А, чего там сержусь! Делай как знаешь! Все одно с тобой не сговоришься...
- Наследие прошлого, - пошутил Митя, - частнособственничество называется.
- Ну ладно, ладно, - попросила мать. - Не нападайте уж... А ты, сынок, до обеда только попаси. Я вернусь, подою Катьку.
В Старых Двориках всех коз звали Катьками.
Наутро Сенька проснулся с петухами. А петухи в деревне так рано начинали кукарекать, будто и вовсе не ложились спать. Мать уже встала и собиралась в город. Отец и Митя спали.
- Ты много не бери, - посоветовал Сенька. - Тяжело.
- Я и так одну корзиночку, - сказала мать. - На первый раз. Неизвестно еще как...
Сенька, не умываясь, выскочил на улицу и, прошлепав босыми ногами по росистой траве, открыл хлев. Катька повернула к нему голову и потрясла бородой.
- Сейчас, - сказал Сенька.
Он взял дома книжку, краюху хлеба, огурец, завернул в бумажку щепотку соли и попрощался с матерью.
- Умылся бы, поел, - сказала мать.
- Я потом, на речке, - пообещал Сенька. - Возвращайся быстрей!
Солнце еще еле-еле поднималось над лесом, когда Сенька вывел козу за ворота. Туман стлался над речкой и над капустным полем, подходя к последним домам. В противоположном конце деревни у скотного двора мычали коровы. Мимо магазина прошла стайка ребят с корзинками и ведрами. Сенька издали узнал Серегу, Лешу, Максима Копылова. А вот девчонку, что шла с ними, не узнал. Накрутила платок на голову, кофту какую-то нацепила, сапоги - не узнаешь.
"По грибы", - отметил Сенька.
Грибов в этом году было много, и бабы в деревне поговаривали: "Уж не к войне ли?"
Сенька даже отца спросил почему.
- Примета, говорят, такая, - сказал отец. - В сороковом году, перед войной, уродилось много грибов. Вот и думают. Да только войны не будет. Не такое время.
Про время Сенька и сам знал. "У нас ракеты какие, а у американцев что? - размышлял он. - Не станут они воевать, все одно побьют их".
По грибы Сенька не ходил. И некогда и ни к чему. Дома как-то не повелось есть грибы. Мать и отец вроде не любили, и Сенька не привык.
Провожая глазами уходивших ребят, он подумал: "И что за интерес! То ли дело - я. До обеда на речке да с книжкой!"
Книжки Сенька любил, хотя читал мало. Дома были книжки все чаще без картинок - читать их неинтересно. Когда в школе учился - в библиотеке брал, а сейчас никак не соберется. До школы три километра идти, да и не всегда библиотека открыта. А в клубе только взрослым дают: детских, говорят, пока нет.
И вот два дня назад брат привез Сеньке сразу две книжки. В райцентре купил. Обе интересные: толстые и с картинками. Сенька начал читать обе сразу, но запутался.
Тогда решил читать про Незнайку. Ее и взял сейчас с собой.
К Гремянке Сенька шел любимым путем. Катька его слушалась и неторопливо вышагивала впереди. Они обошли капусту, свернули на тропинку и вступили на мосток. Над речкой еще висел туман, на перилах мосточка лежала роса.
Выйдя на другой берег, Сенька отпустил козу и снял рубаху. Он любил умываться, как отец и брат: по пояс.
- Бр-р!
Вода в речке холодная, но Сенька мужественно черпал ее широкими ладонями и плескал себе на лицо, на шею, под мышки, на живот.
Потом натянул рубаху прямо на мокрое тело и взобрался на берег. Катька была рядом и, завидев в Сенькиных руках хлеб, подошла к нему.
- Все! - сказал Сенька, дав ей кусочек. - Иди гуляй!
Из-за леса выглянуло солнце. Воздух над полем задрожал в его лучах. Затрещали кузнечики, и невидимые глазу птицы на все голоса начали прославлять наступившее утро. Вскинули к небу свои малиновые головки цветы кашки. Одинокий подсолнух, чудом выросший на берегу реки, повернул свою круглую мордаху в сторону солнца. У самой воды забегали серые трясогузки. Взвились в небо ласточки, и, будто отвечая на их голоса, в осоке заскрипели лягушки.
Сенька сжевал хлеб, похрустел огурцом и растянулся на траве с книжкой. Теперь ему было и тепло и сытно. Он даже расстегнул рубаху и похлопал себя по груди:
