Собрание сочинений. Том 2. Письма ко всем. Обращения к народу 1905-1908 - страница 274
>458Шмидт Пётр Петрович (1867–1906) – возглавил стихийное восстание Севастопольского гарнизона осенью 1905, требовал немедленного созыва Учредительного собрания, будучи противником насилия, старался избежать кровопролития; казнён, несмотря на общественную кампанию за его помилование.
Балмашёв Степан Валерианович (1881–1902) – в январе 1901 арестован за участие в студенческой забастовке студентов Киевского университета и отдан в солдаты. После возвращения вступил в боевую организацию эсеров. 2 апреля 1902 в знак протеста против правительственных репрессий застрелил министра внутренних дел, инициатора карательных мер против рабочего, крестьянского и студенческого движений Дмитрия Сергеевича Сипягина (1853–1902). Повешен в Шлиссельбургской крепости.
23 апреля 1906 в коляску Ф. В. Дубасова бросил бомбу и при этом погиб студент ИМУ, одетый в форму лейтенанта флота, эсер Вноровский Борис (1881–1906). Перед смертью он писал родным: «Что из того, что я не чувствую призвания убивать людей (я никогда даже не охотился, находя это занятие зверским), что мне, может быть, дорога моя жизнь? Я сумею умереть, как честный солдат. <…> Теперь я живу для вас, для народа, для всего человечества, и теперь я приношу свою жизнь не в жертву расстроенным нервам, а для того, чтобы улучшить, насколько это в моих силах, положение отчизны, чтобы удовлетворить вас не как родных, а как граждан. Знайте, что и мне самому в моём акте, кроме вашего горя, страшно тяжёл факт, что я становлюсь убийцей. И если я не погибну от брошенной мною же бомбы, то в тюрьме мне будут рисоваться ваши опечаленные лица и растерзанный труп моей жертвы. Но иначе нельзя. <…> Спасибо вам за вашу любовь, за ваши заботы, за саму жизнь, которую я приношу трудящейся России, как дар моей любви к правде и справедливости». Привести приговор в исполнение, если Дубасов поедет с женой, Вноровский отказался (Савинков Б. Избранное. М., 1990. С. 178, 187–190).
>459 Еп. Никон (Рождественский) в поучении «Что нам делать в эти тревожные наши дни?» (Московские ведомости. 1905. 16 октября), которое предписывалось огласить во всех московских храмах, величал бунтовщиков и забастовщиков «ядовитыми гадинами», «зачумлёнными животными», «извергами рода человеческого», «давно отрёкшимися от Бога».
>460 Д. В. Шушарин в книге «Две Реформации» (М., 2000. С. 234) счёл это высказывание «позорным», упрекнув Свенцицкого в социальном подходе (в противовес персоналистскому) к проблеме спасения. Но утверждая, что она никогда и никем не была решена, а спасаются люди только верой, обличил себя как человека не признающего и не знающего христианство. Доказывает это и следующий пассаж: богословие названо источником гуманитарности (!), отсутствие которой характерно для русского православия. Абсурдно и его мнение: «Свенцицкий оправдывал действия террористов еврейскими погромами», а недостойные слова о П. А. Флоренском выявляют слабое знакомство автора с первоисточниками.
>461 «Страшно утверждать, но чувствуем, что они – Христовы, <…> несмотря на всю их временную слепоту, на наивность, иногда ребяческий атеизм, на их действия: христианам без Христа простится многое, что не простится приемлющим всуе имя Божие и при этом проливающим кровь» (Булгаков С. Из записной книжки // Народ. 1906. № 7. 10 апреля. С. 1). «Как ни ужасен, как ни слеп был этот террор, но его, особенно в сравнении с большевистским, всё же можно понять и, до некоторой степени, простить. <…> Морально наиболее ответственные народники-террористы ясно сознавали, что каждый террористический акт является виной, оправдываемой готовностью пожертвовать собственной жизнью» (
