Собрание сочинений. Том 2. Письма ко всем. Обращения к народу 1905-1908 - страница 249
>265 «Это искание Правды, желание строить жизнь с Богом и по-Божьи, взыскание Града Небесного, Китеж-Града, тоска, что всё ещё нет его, что не кажет его и видимая Церковь толкает народ на сотни путей сектантства. <…> Душа, не дождавшись Града, метнулась к аду… И ринулась!..» (Шмелёв И. Крестный подвиг. М., 2007. С. 61).
>266 «Мозги их напичканы падалью нигилизма, а сердца, в их наследственных глубинах, ещё тоскуют о попранной красоте Евангелия» (Там же. С. 467).
>267 Пс. 37, 19; 50, 4–5; 31, 5.
>268 Несколько фраз раскрывают захватывающую дух христианскую мудрость. Это не круговерть отвлечённых понятий, не холодные построения, а простое изъяснение законов жизни, но и высочайшая философия, поскольку осознана и представлена связь основ человеческого естества. Каждая упомянутая здесь сущность духовного мира будет подробно рассмотрена Свенцицким.
>269 Спустя три года Булгаков использовал многие идеи Свенцицкого в статье «Героизм и подвижничество» для знаменитого сборника: «Боль от дисгармонии жизни и стремление к её преодолению отличают и наиболее крупных писателей-интеллигентов (Гл. Успенский, Гаршин). В этом стремлении к Грядущему Граду <…> интеллигенция сохранила, быть может, в наиболее распознаваемой форме черты утраченной церковности» (Вехи. М., 1909. С. 33).
>270 Ср.: Ин. 8, 32; 14, 6; Мф. 24, 9; Гал. 4, 19; 1 Пет. 4, 1–2. Без мук распятия своих страстей и плоти не рождается новый человек.
>271 Иез. 9, 4; 2 Пет. 2, 8.
>272 «Единство истинное, внутреннее, плод и проявление свободы, единство, которому основанием служит не научный рационализм и не произвольная условность учреждения, а нравственный закон взаимной любви и молитвы, единство, в котором <…> никто не порабощается, но все равно призываются быть участниками и сотрудниками в общем деле, – словом, единство по благодати Божией, а не по человеческому установлению, таково единство Церкви» (Хомяков. 2, 191).
>273 Рим. 8, 22.
>274 Евр. 2, 5.
>275 Одумавшийся Бердяев впоследствии многое заимствовал у Свенцицкого и почти буквально его повторял: «Человек не может просто уйти от космоса, он может лишь изменить и преобразить его. <…> И только человек, занявший место в космосе, уготовленное ему Творцом, в силах преобразить космос в новое небо и новую землю» (Бердяев Н. Смысл творчества. Опыт оправдания человека. Париж, 1985. С. 102). «Кроме православия, ни одно вероисповедание на Западе не восприняло космичность воплощения и славу, открывшуюся для всей вселенной через воплощение Христово» (Антоний Сурожский, митр. О встрече. Клин, 2000. С. 185). Ср. также: «…человек преображает космос» (Алексий II, патр. Бог. Человек. Мир // Православие и экология. М., 1997); ОСК. I.2.
>276 Платон почитал её «солнцем в царстве идей», мировым Разумом и Божеством. В. Соловьёв был убеждён, что она действует на сознательную волю в форме безусловного долга или категорического императива, а внутреннее требование совершенного соединения с абсолютным Добром определяет нравственный смысл нашей жизни: «В запросе нравственного совершенства уже дана общая идея абсолютного Добра – его необходимые признаки» (Соловьёв В. Оправдание добра. М., 1996. С. 403). Но она оставалась метафизическим понятием, раскрывающимся только в метафизике, что справедливо критиковал Б. Н. Чичерин (Вопросы философии и психологии. 1897. № 4. С. 594), и не была, как у Свенцицкого, Богом-личностью – Троицей.
>277 Кол. 1, 20–22.
>278 Евр. 9, 12, 25–26.
>279 «Как, разве мы уже не умираем прежнею смертью? Умираем, но не остаёмся в ней; а это не значит умирать. Власть смерти и истинная смерть есть та, когда умерший уже не имеет возможности возвратиться к жизни; если же после смерти он оживёт, и при том лучшею жизнью, то это не смерть, а успение» (Иоанн Златоуст, свт. Толкование на Послание к евреям. Беседа 17).
>280 «А приглядись: да за лихом – Лик» (А. Башлачёв «Когда мы вместе»).
>281 Лк. 22, 44.
>282 Усвоенное старцем Зосимой предсмертное прозрение брата его Маркела из романа «Братья Карамазовы» (Достоевский. 14, 275, 149, 262, 290).
>283 Вопреки распространённому мифу, фраза звучала так: «Трудна работа Господня» (
