Таким образом, приписывая все благодати Божией, свт. Тихон искал и просил ее и через то привлекал обильные струи ее. «Как воды обыкновенно с высоких гор истекают на низкие места, так и реки дарований Божиих ниспускаются на юдоли смиренных сердец. И как праздный сосуд удобно все вмещает в себя, так и сердце человеческое, испраздненное от мирской суеты и гордости, удобно к восприятию дарований Божиих».
Имея такое глубокое смирение, Святитель не терпел похвалы себе, и однажды, когда любимый им архимандрит Сампсон, в глаза восхваляя его жизнь, сказал ему, что Господь прославит его нетлением тела, Тихон так оскорбился этими словами, что почел их произнесенными по внушению демона и с тех пор всегда сетовал на о. Сампсона. Но было, как мы видели, и то, что он спокойно и без смущения от горделивых помышлений, но со смирением выслушал слова Косьмы Игнатьевича о прославлении Задонской обители угодником Божиим, и хотя чувствовал, что это откровение относится к нему, однако же пребывал в сознании одних своих немощей, все восписуя всемощной благодати.
Писание сочинений, как средство, возбуждавшее богомыслие. – Преуспевание в богомыслии. – Слово Божие и природа видимая возбуждают его. – Связь молитвы с богомыслием. – Изумление во время молитвы и богомыслия. Видение. – Сила молитвы. – Прозорливость, как благодатный дар, и любовь к Богу, как высший и превосходнейший дар.
Вскоре после решения оставаться в Задонске, святитель Тихон принялся за сочинения, и не оставлял пера до самой кончины. Первым его трудом в Задонске было сочинение «Об истинном христианстве», в шести томах. Он писал его в продолжении двух лет 1770 и 1771 года. Судя по величине этого сочинения и по времени, в которое оно было написано, должно думать, что Святитель переделывал и приспособлял к понятиям народа свои семинарские уроки. В продолжении трех лет, с 1777 года по 1779 год он трудился над книгой «Сокровище духовное от мира собираемое», – в четырех частях. В промежуток же этого времени, т.е. с 1771 по 1776 год, отчасти же и в то время, как писал эти сочинения, он составлял еще краткие проповеди, наставления монашествующим, размышления, письма келейные и посланные к приятелям, и наставление христианское, написанное для острогожского купца, Ростовцева.
При написании этих сочинений, у святителя Тихона кроме книг священного Писания и нескольких книг Златоуста, никаких других не было. Несмотря на это, его душа была так полна разными мыслями и чувствами, что когда он диктовал своему келейнику, который писал под диктовку, речь его лилась обильным потоком, и писец не успевал записывать за ним. «А когда, – по словам того же писца, – благодать Божия не столь сильно действовала в нем, и в мыслях чувствовался недостаток, – Святитель отсылал келейника, – а сам, став на колени, а иногда крестообразно распростершись на полу, начинал молиться, и молился со слезами Богу о ниспослании вседействующего Св. Духа». Молитва низводила на него просимую благодать, и он, опять призвав келейника, «начинал говорить так пространно, что писец не успевал рукой водить пера». [92] Ясно, что все эти сочинения – это как бы излияние его мыслей, чувствований и желаний. Почему во всех этих сочинениях ясно отображается богомысленный ум Святителя, его чистое сердце, то скорбящее о людских и своих грехах, то пламенеющее любовью к Богу и ближнему. В них раскрываются, преимущественно, те догматические истины, какими был постоянно занят его ум, т.е. истины о величии и вездепристутствии Божием, о Его благом промышлении о нас, об искуплении нашем через Иисуса Христа, о смирении, о суде, о вечном блаженстве и вечных мучениях, о достоинстве природы человеческой, а отсюда о грехе и добродетели.
Таким образом открывается, что писания святителя Тихона, будучи плодом его богомыслия и молитвы, в то же время еще более усиливали его упражнения в том и другом. Ибо не только во время обдумывания сочинений, но и во время самого писания оказывалась нужда в напряжении мысли и в помощи молитвы.
Вследствие постоянного и иногда усиленного упражнения святителя Тихона в богомыслии, душа его достигла в этом подвиге такой зрелости, так была преисполнена святыми мыслями о христианских догматах, в такой живой памяти и ясности хранила их, что все, действовавшее на душу и обращавшее на себя ее внимание, все это становилось случаем или поводом к размышлению о том или другом догмате в отдельности, или о всех в совокупности. Например, при виде неба, усеяенного звездами, при виде земли, премудро наполненной созданными и веселящимися тварями, – он невольно приходил к размышлению о всемогуществе, премудрости и благости Творца и Бога нашего. При мысли о царе, отце и господине из земнородных, – невольно приходил к размышлению о небесном Царе, Отце и Господе. При виде солнца видимого, размышлял о невидимом Солнце, о Солнце правды, Иисусе Христе. При виде купца, который перевозит закупленные в чужих странах товары к себе домой, – о нашей духовной купле для небесного отечества. При виде странника, – о нашем странничестве на земле, при виде телесного сна – о смерти, и т.п.
