Понятно, что так понимая гордость, Тихон немедленно убивал в себе ту мысль, осуждал то движение своей души, в которых усматривал хоть малейший из этих известных ему признаков гордости. Впрочем из этого еще не следует, что ему легко доставалась победа над помыслами гордости. Узнать помыслы гордости и не соглашаться с ними, это еще не составляет торжества над ними подвижника. Для полного торжества надобно утвердиться в смирении и смиренном образе мыслей, чувствований и действий, что достигается, при благодати Божией, усиленными трудами и подвигами. Как в этом случае подвизался святитель Тихон, мы не можем сказать, по неимению на то свидетельств. Знаем только, что эту борьбу окончил в нем юродивый Каменев: ударив Святителя по щеке, он сказал ему на ухо: «Не высокоумь». С этого времени помыслы высокоумия и гордости оставили Тихона, и он был так рад, что назначил своему врачу пенсию по три копейки в день. [90] Подавляя в себе всякие движения гордости, Святитель восходил на высоту смирения, являя в себе его досточудные свойства. Он начал нестяжательностью, отрешившись от всяких земных стяжаний. Считал себя странником и пришельцем на земле, который, следовательно, не может иметь никакой привязанности к чему-нибудь земному. Скрывал свой сан под видом послушника, свою мудрость под простотой речи или в простоте (буйстве) евангельской проповеди. Был так скромен и сдержан в своей беседе, что удерживался даже от улыбки. Восходя этим путем, он достиг того, что бесчестие и гонение за добро переносил с терпением, удовольствием и любовью к своим врагам, делами милосердия и благотворительности склонял их к миру и любви. Истребил в себе раздражительность и первый просил извинения и прощения, как только замечал, например, что келейник, получивший выговор, начинал обижаться на него. Любовно обходился со всеми низшими и равными, имел благодатный дар слез, [91] и взирая на свои немощи, недостатки, и грехи, – все восписывал благодати Божией и потому алкал и жаждал ее.
Вот его собственное исповедание смирения. «Когда человек посмотрит внутрь своего сердца и рассмотрит свое внутреннее состояние, то увидит душевную нищету, горшую телесной. Потому что кроме бедности, окаянства, греха и тьмы ничего в себе не имеет. Не имеет он истинной живой веры, истинной сердечной молитвы, истинного и сердечного благодарения, собственной правды, любви, чистоты, благости, милосердия, кротости, терпения, покоя, тишины, мира и прочего душевного добра. Так нищ и убог человек! А кто имеет то скоровище, тот от Бога его получает... Многих грехов человек не видит в себе: грехопадение бо кто уразумеет (Пс 18:13), а благодать Божия обличает их ему... Отсюда рождается в человеческом сердце печаль, тоска, воздыхание, иногда же чувствуется и мучение. Сердце сокрушается, человек изливает горячие слезы – эти знаки сокрушения, плачет и рыдает, как будто потерял нечто великое...
Не знает и не имеет в себе человек истинного покаяния и жаления о своих грехах, а благодать Божия производит в нем и то и другое, и истинное покаяние, и жаление... Сам по себе не имеет в себе человек истинной и сердечной любви к Богу, – благодать Божия, показывая в Боге источник всякого блага и добра, и тем просвещая его сердце, зажигает в нем огонь Божией любви; чувствуя в сердце своем такую любовь человек отрыгает словеса любви: Возлюблю Тя,Господи, крепосте моя (Пс 17:1)... Сам по себе не имеет человек истинной и сердечной молитвы, – благодать Божия учит его о чем молиться, и возбуждает в нем истинную и сердечную молитву. Тогда человек кратко, но усердно молится и взывает: «о Господи помилуй, о Господи ущедри, о Господи услыши и спаси». Короче, та же благодать учит человека благодарить Бога за все Его благодеяния к нам, и он в чувстве благодарности преклоняет пред Ним сердечные колена, падает и вопиет к нему: «Кто я есть, Господи, что Ты подаешь мне такие блага?! Я грешник, я тварь, перед Тобой согрешившая, и Тебя огорчившая и на всякий день перед Тобой согрешающая; но Ты меня и такого не оставляешь, а напротив благостью и милостью Твоей жалуешь». Та же благодать Божия учит человека страху Божию, представляя пред его сердечные очи величество, всемогущество, вездесущие и всеведение Божие, и через то побуждая его в мыслях, желаниях, намерениях и делах поступать пред Богом с осторожностью и с опасением, как бы не оскорбить Его. Та же благодать учит человека радоваться о Боге Спасе своем. Та же благодать изменяет и делает человека любительным, милосердным, кротким. Та же благодать, показывая ему его нищету, убожество, бедность, окаянство и ничтожество, учит его и самому смирению; та же, наконец, благодать воспламеняет его сердце такой любовью к Богу, что ни на небе, ни на земле, ни к чему он не стремится, ничего не желает, кроме единого Бога, – воспламеняет и такой любовью к ближним, что хотел бы всех без изъятия вместить в объятия любви своей и всех видеть спасенными».
