Умереть она не умерла, зато тяжело заболела. Ее рвало. Офицер — стоит ли называть его имя? достаточно того, что она была влюблена в него с детства, чего же еще? — вернулся домой, нашел ее в ванной и вызвал «скорую помощь». Позднее она и это все записала на магнитофон, а пленку отослала слепому. Год за годом она записывала на магнитофон самые разные вещи и отсылала слепому. Если не считать того, что пару раз в год она писала стихи, говорящие письма слепому были ее единственным развлечением. Потом она рассказала слепому, что решила пожить одна, без своего офицера. Потом — о том, что развелась. Мы с ней начали встречаться — она рассказала ему и об этом. Похоже, она ему вообще все рассказывала. Однажды она предложила мне послушать пленку, которую получила от своего слепого. Это было около года назад. Там есть и о тебе, сказала она. Хорошо, решил я, послушаю. Я налил ей и себе виски, и мы устроились в гостиной. Она поставила пленку на магнитофон, покрутила пару ручек. Нажала кнопку. Что-то скрипнуло, и раздался громкий голос. Она уменьшила громкость. Сначала он нес какую-то ахинею, а потом я услышал свое имя — его произнес слепой, которого я и в глаза-то не видел! Он сказал: «Из всего, что ты рассказала о нем, можно сделать вывод…» Тут постучали в дверь, что-то там случилось, и больше мы эту пленку не слушали. Может, оно и лучше. Я услышал все, что хотел.
И теперь этот самый слепой ехал ко мне домой.
— Может, мне взять его с собой в кегельбан? — спросил я жену.
Стоя около раковины, она резала картофель. Отложив нож, повернулась ко мне.
— Непременно! Если ты любишь меня, — сказала она. — Ну, а если не любишь, то что ж… Но вот если бы у тебя был друг, какой угодно, и он бы приехал к тебе, то я бы в лепешку разбилась, чтоб ему угодить. — Она вытерла руки кухонным полотенцем.
— У меня нет слепых друзей, — сказал я.
— У тебя вообще нет друзей. Вот так-то. Кроме того, у него, черт возьми, недавно умерла жена! Ты что, не понимаешь? У человека жена умерла!
Я промолчал. Она немного рассказала о жене слепого. Ее звали Бьюла. Бьюла! Надо же! Такие имена только у цветных и бывают.
— Он был женат на негритянке? — спросил я.
— Ты что, рехнулся? Спятил, да? — Она взяла картофелину. Картофелина выскользнула у нее из рук и закатилась под плиту. — Что с тобой? Напился?
— Просто спросил, — сказал я.
Вот тогда жена и обрушила на меня массу подробностей, до которых мне, собственно, и дела не было. Но я налил себе виски с содовой и сел у кухонного стола: слушать. Постепенно получилась такая картина.
Бьюла начала работать у слепого в то лето, когда моя жена уехала из Сиэтла. Очень скоро Бьюла и слепой поженились, сочетались церковным браком. Свадебная церемония была очень скромной — кому охота идти на такую свадьбу? — новобрачные да священник с женой. Но это все же был настоящий церковный брак. Он говорил, что так захотела Бьюла. Видимо, уже и тогда у Бьюлы был рак горла. Восемь лет они были неразлучны — неразлучны, это словечко моей жены, — а потом здоровье Бьюлы резко ухудшилось. Она умерла в больнице Сиэтла. Слепой сидел у кровати и держал ее за руку. Они поженились, вместе жили и работали, спали вместе, — как же без этого-то? — а потом ему пришлось похоронить ее. И при всем этом слепой, черт бы его побрал, понятия не имел, как выглядит эта женщина. Это выше моего разумения. Мне стало даже жаль его. А потом я подумал, до чего же тяжело приходилось его жене. Вообразите женщину, которую возлюбленный никогда не видит. Женщину, которой не говорят даже самого простого комплимента. Женщину, муж которой никогда не знает, грустное у нее лицо или веселое. Она могла вообще не пользоваться косметикой — а какая ему разница? Взбреди ей такое в голову — и она могла бы выкрасить лицо зеленой краской, засунуть булавку в нос, носить желтые брюки с розовыми туфлями — все едино! И вот она умирает, слепой держит ее руку, из невидящих глаз льются слезы — я будто сейчас вижу это; может, перед смертью она подумала: скоро я умру, а он так и не узнает, как я выгляжу. После смерти жены у Роберта осталось немного денег, полученных по страховке, и половинка мексиканской монеты в двадцать песо. Другая половинка легла в могилу, вместе с покойной. Очень трогательно.
