— Согласен! — воскликнул Модюи. — Посмотрю я на твою физиономию, когда ты увидишь мадемуазель Пик де Боньер. Это ее цирковое имя. Настоящего, кстати, даже я пока не знаю.
На следующий день они встретились возле внушительного, помпезного здания Олимпийского цирка[15], перед которым уже за час до начала представления толкалась толпа парижан.
Антуан появился с букетом цветов и своим уверенным видом бросил товарищу новый вызов.
Представление началось с великолепной феерии. Вместе с наездниками и танцовщицами на арене появились дрессированные газели и нежные, как хлопья январского снега, белые голуби. Потом перед зрителями выступили «гладиаторы», конные и пешие, которые отчаянно сражались деревянными мечами и, озаренные множеством факелов, очень естественно «умирали», разбросав по арене широчайшие алые плащи, словно разлив озера крови. Затем пожилой красавец в камзоле с золотым шитьем заставил шестерку белых статных лошадок танцевать котильон и, к восторгу зрителей, раскланиваясь, стать на колени. И вот после всего этого другой красавец, в алой мантии сказочного принца, с лихими усами бывалого гусара, вышел на середину арены и вскричал звенящим фальцетом:
— А теперь вы увидите саму Ипполиту[16], царицу прекрасных и воинственных амазонок! Мадемуазель Пик де Боньер, жемчужина нашего цирка, покажет вам свое искусство.
Цирк зашумел. На арену выехали на черных лошадях двенадцать всадниц, одетых в смешные посеребренные латы, похожие на круглые бочки, с отверстиями для рук и голов; с пышнейшими уборами из перьев на голове и с блестящими секирами, которые они на скаку принялись подкидывать и ловить, вертясь и перегибаясь в седлах.
Зазвучала барабанная дробь. Всадницы прекратили свои упражнения, расступились, окружив арену, и на середину ее вылетел белый как снег конь.
— Браво! — заорали в разных рядах зрители.
На коне, в ало-золотом седле, сидела девушка. На ней был белый хитон, короткий, как туника, его края лишь касались ее колен. Грудь была прикрыта золотистой пластиной, перехваченной стянутыми на спине шнурами. Над круглым золотым шлемом трепетали алые перья, а из-под шлема, рассыпаясь по плечам, закрывая всю спину, падали черные как ночь волосы.
— Хороша! — невольно вскрикнул Огюст, всматриваясь в девушку.
— Ага! — злорадно прошипел Антуан.
«Амазонки» на черных лошадях еще раз рысью обогнули арену и исчезли. А прекрасная Ипполита тронула поводья и пустила своего коня размашистым шагом по кругу. Круг, еще круг. Конь перешел с шага на рысь, потом на галоп. И вдруг оказалось, что всадница уже не сидит в седле, а стоит на нем, легко, едва касаясь его ногами. Цирк испустил глухое восхищенное: «О-о-о!» В руках Ипполиты появился короткий золотистый меч, и она принялась им жонглировать. Она выделывала невероятные сальто, кружилась, танцевала на седле, а конь бежал все быстрее и быстрее. Но вот показалось: оступается, падает… Нет, все то же: арена, конь, красавица.
Это было удивительное, фантастическое зрелище.
— Господи Иисусе! — прошептал Огюст, не замечая, что рука его до боли сдавила в этот момент колено сидящего рядом Антуана.
— Бр-р-а-а-во!!! — взорвался громадный зал Олимпийского цирка. Мадемуазель де Боньер уже стояла на освещенной арене, соскочив с коня и уронив к своим ногам золотой меч, а конь ее, которого она подозвала коротким свистом, опустил голову, тоже украшенную алым султаном, на ее влажное от пота плечо.
На несколько мгновений они застыли неподвижно, чтобы публика могла налюбоваться их красотою, затем девушка раскланялась во все стороны, подняла меч, снова коротко свистнула, и конь ринулся прочь от нее, но она догнала его, поравнялась с ним, вскочила на седло и унеслась прочь с арены под неистовый рев зрителей.
— Да-а! Хороша, черт возьми! — произнес Огюст, когда шум стал смолкать.
— То-то! — не скрывая торжества, усмехнулся Антуан. — Ну, так что ты скажешь? Одолеешь такую?
— Саму царицу амазонок Ипполиту? А что? — синие глаза Монферрана смеялись. — Отказаться от нее было бы глупо! Но если ты уж очень влюблен…
— Нет, не ищи путей к отступлению! — Модюи вошел в азарт и заговорил довольно громко, не замечая сидящих вокруг людей. — Я же предлагал тебе: давай поспорим! Будешь спорить?
