Собольск-13 - страница 55

Шрифт
Интервал

стр.

Калитка открылась. Женщина в старой растрепанной телогрейке, в вытертой шали и в валенках с надетыми на них громадными остроносыми калошами, — их почему-то называют азиатскими, — сказала Смыкову певучим ласковым голосом:

— Пожалуйте!

— Здравствуйте! — сухо и недоверчиво сказал Смыков. — Мне нужно хозяина этого дома, Бельмесова.

— Пожалуйте, он дома, — все так же ласково пригласила женщина.

Смыков вошел и бегло осмотрел двор. Прямо против ворот высился гараж из серых шлакоблоков. На дверях — огромный замок. Где-то за ним лаяла собака. Справа от гаража под навесом белели поленницы наколотых и аккуратно сложенных березовых дров. «Вот тебе раз! — искренне удивился Смыков. — Дрова у него есть. Так чего же он так ломается?» С тяжелым недоумении он рассматривал поленницы дольше, чем было нужно, и женщина тронула его за рукав:

— Вот сюда. Пожалуйте!

В светлой, просторной кухне крепко пахло свежевыпеченным хлебом и сдобой. Было похоже, что и здесь праздновали День выборов. Или только воскресенье?

Бельмесов шел навстречу. Дородный, холеный мужчина, туго обтянутый зелено-черной лоснящейся пижамой, словно облитый глазурью. Он протягивал навстречу Смыкову руки и широко улыбался:

— Вы только посмотрите — Анатолий Васильич приехал! А я-то разглядываю — чья, мол, машина на шоссе остановилась? Оказывается — горкомовская. Ну, не ожидал, не ожидал. Сижу себе у окошечка, на метель посматриваю, никого не жду, а тут… Сам секретарь горкома! Вот молодец, что надумал проведать отставного воина.

— Конечно, я не господь бог, — выговорил Смыков заранее придуманные слова. — Я всего только секретарь горкома…

Бельмесов не дал ему продолжать:

— Успели, настроили. Вот народец, скажу я тебе! Так ведь то же в шутку было сказано. Не обращай ты внимания на обывательские выпады, Анатолий Васильич. Ладно, сейчас все это мы с тобой обсудим. Проходи, проходи, пожалуйста! Без церемоний…

Ласково прижав локоть Смыкова к своему боку, он продвигал его в парадную комнату. Это была самая большая комната в доме, но она не казалась большой, так много в ней было наставлено мебели. Диван и кресла были затянуты в белоснежные чехлы. В чехле стояло и пианино.

Положив мягкие руки на плечи, Бельмесов прямо-таки любовался секретарем:

— Какой же ты молодец, что приехал! Рюмочку коньяку не откажешься пропустить? По случаю первого знакомства? Как-никак, а отличный повод прополоскать горло. Не находишь?

Но чем радушнее становился хозяин, тем хуже себя чувствовал и больше злился гость. «Почему я терплю такое? — думал Смыков. — Тыкает, руки на плечи положил, а я вроде даже не решаюсь их сбросить». Он резко пошевелил плечами, и Бельмесов тотчас с готовностью принял руки, сунул в карманы куртки.

— Не нахожу, — медленно, сквозь зубы, проговорил Смыков. — Не потрудитесь ли объяснить причины, по которым отказываетесь прийти на избирательный участок.

Он говорил трудно, с усилием. При радушии, все равно, искреннем или нет, его слова звучали грубо и неуместно. Они противоречили тому намерению, с которым он ехал сюда. Он хотел мягко, по-дружески побеседовать с чего-то недопонявшим рубакой, бывшим офицером, инвалидом войны, товарищем по оружию. Ему хотелось все объяснить по-человечески.

Но по-человечески не получалось. Не в силах был Смыков говорить по-человечески. Сам Бельмесов ну совсем не походил ни на бывшего рубаку, ни на инвалида войны. Вот если бы кто-нибудь сказал, что перед ним стоит бывалый, тертый проходимец, Смыков охотно бы поверил такой характеристике.

«Чего мне его агитировать? — размышлял Смыков. — Он не хуже меня во всем разбирается. И делать мне здесь нечего. Не хочет голосовать — ну и черт с ним!»

— Ну, зачем же так официально! — мягко укорил Бельмесов. — Сейчас мы все обсудим. Маша, подбрось нам коньячку.

— Начинается! — другим, недовольным и грубым голосом отозвалась Маша. Не было уже той певучести и ласки, которые так поразили Смыкова, когда он входил.

Она стояла у порога и, потряхивая, сбрасывала с ног те самые калоши, которые называются азиатскими. Видимо, они только для того и служили, чтобы в них выходить во двор. «Кто она ему? — спросил себя Смыков. — Жена? Домработница? Родственница? Сама-то хоть проголосовала? Надо было узнать на избирательном…»


стр.

Похожие книги