Андрей Сергеевич не почувствовал того умиления, которое охватило его, когда он увидел мельницу из-за серого заводского забора, только-только успев приехать. Слишком неказисто выглядело кургузое, какое-то узенькое зданьице среди простертых на полкилометра рокочущих корпусов. Даже стало жалко и обидно, что оно такое маленькое и невзрачное. Лишней и совсем ненужной казалась мельница на этом месте и в этом времени.
Внутри мельницы тоже было нехорошо: в тесноте, плотно примкнув один к другому, стояли станки, прессы, верстаки, горны, сборочные столы. На столах собирали обычные бытовые плитки и длинные, увитые спиралями, элементы для печей в электровозы. По узким, как щели, проходам двигались рабочие. Было душно, лица рабочих блестели от пота. Вентиляции не ощущалось.
— Я вижу, не понравился вам наш цех нагревательных приборов? — усмехнулся Владлен. — Ничего хорошего, это верно. Самый неблагоустроенный, самый грубый наш цех. Все новыми стройками занимались, до этого руки не доходили. Пойдемте-ка лучше в наши новые корпуса. Там интереснее. Наших небожителей увидите.
Они пошли по бетонированной главной магистрали. Слева в ряд выстроились склады. Это были старые здания, еще дедовских и отцовских времен. Почему-то Андрей Сергеевич их не помнил и теперь только удивлялся: до чего же разнообразное и пестрое было у предков складское хозяйство! Склады деревянные, окованные черным, как бы просмоленным железом. Склады каменные, из гранита, свежего и ясного, как полвека назад. Гранит есть гранит, и время его не тронуло. Склады кирпичные, из хорошего прокаленного, темно-красного кирпича непривычно крупных размеров. Кажется, все эти длинные здания нисколько не постарели, только вместо тучных мешков с мукой сейчас там лежали бунты медного провода, катушки латуни и всего прочего, что идет в электротехническое производство.
Небожители, — люди в белых халатах, — трудились на третьем этаже сборочного корпуса. В коридорах гулко заливались звонки, и из комнат выходили толпы белых людей. Стало белым-бело, — и в самом деле небожители, только крылышек за плечами не хватает. Рабочие проворно выстраивались в очередь перед эмалированными подносами с пирожками и пончиками. Пристроился сюда и Владлен с Андреем Сергеевичем.
— Требуется закусить, — сказал он. — Надеюсь, не откажетесь? — Он пожимал десятки рук и успевал объяснять Андрею Сергеевичу: — Когда-то и я делал здесь свои первые шаги. Тоже был небожителем, ходил в белом халате и докторской шапочке. Хорошее было время…
Говорил с грустинкой, словно было хорошее время бог знает когда, а всего-то прошло от силы лет пять. Эх, юность!
Все короче становилась очередь, пустели подносы. Продавщиц не было, небожители отлично управлялись и без них: набирали в бумажные салфетки пирожки, наливали из чайников кофе, бросали в тарелку монеты. Андрей Сергеевич отошел в сторонку и прислушивался к разговорам. Понять было трудно, изобиловали мудрейшие радио- и электротехнические термины. «Правда, что небожители, — подумал Потанин, — и язык-то неземной».
Потом Владлен увлек его в комнату с кабалистическим знаком на двери. Здесь готовили к сборке сопротивления для потенциометров. Далекий от радиотехники Андрей Сергеевич и думать не мог, что они так красивы. Сопротивления походили скорее на украшения, на золотые браслеты. Правда, без узоров, гладкие, отполированные кольца…
— Это только кажется, что они гладкие, — объясняла девушка в белом халате. По школьной привычке она встала, когда подошли секретарь парткома и Потанин. — На самом деле это не так. На кольце тончайшая обмотка. Провод сечением в двенадцать сотых… миллиметра!
— Какая прелесть! — говорил Андрей Сергеевич, разглядывая чуть видные витки.
Рядом с Юлей, — так звали девушку, — работали другие женщины. Неуловимыми движениями каким-то особым, микроскопическим инструментом они вычищали из витков микроскопические соринки.
— Тонкая работа, — сказал Владлен. — Юля, покажи товарищу Потанину, что вы там делаете…
— Посмотрите. Довольно интересно, если еще не видали.
Андрей Сергеевич заглянул в очко и был поражен: невооруженным глазом, хоть и с трудом, он различал витки сопротивления. Теперь они исчезли. Он отнял глаз и взглянул на подставку: да, сопротивление лежало там, и витки можно было различить. А в очке был виден массивный литой кусок золота. Куда девались витки?
