— Все верно, — простонала Элия, как будто он толкался между ее ног. Она лизнула его через рубашку, всосала кожу и промурлыкала: «Боже, ты такой сладенький», а затем смущенно охнула и замерла.
— Тебе нет веры, — захлебываясь сказала она. Элия начала молотить его кулачками по спине. — Я не потерплю, чтобы со мной так обращались. Ты меня слышишь?
— Я думаю, Элия, что тебя слышу не только я.
Она снова его укусила, но ее зубы вскоре ослабили хватку, и она издала еще один стон, подобный прошлому.
Он широко ухмыльнулся, набирая скорость.
Этот жестокий ублюдок довел ее до блаженства.
Со своего наблюдательного пункта на плече Бриана Элия делала мысленные пометки, стараясь запомнить дорогу, по которой они стремительно проносились, и окружающую местность. Но он двигался с этой своей сверхскоростью, так что одно заснеженное здание сливалось с другим, и ей не удавалось рассмотреть больше, чем несколько фрагментов.
Этот район предназначался для высших слоев общества Нью-Чикаго. Это она могла сказать и не глядя. Просто воздух пах чистотой и богатством, как будто все здесь мыли окна не тряпками, а скорее благоухающими хвоей стодолларовыми купюрами.
Она вспомнила, как Брайд таскала ее по районам вроде этого. Они таращились на эти дома, делая вид, что сами живут в таком же. Однажды Элия даже приняла образ чьего-то маленького мальчика и вошла внутрь. Это было в обеденное время, и от вида ветчины и гарнира, стоящих перед ней, у Элии потекли слюнки.
Брайд была вампиром и питалась только кровью, так что ждала снаружи. Приступив к еде и запихивая куски лакомств себе в карманы, чтобы поесть позже, Элия оказалась в таком восторге от приема пищи, что утратила свою власть над образом мальчика. Родители мальчика начали кричать на нее, загнали в угол и потребовали объяснений о том, что она сделала с их сыном. Слава Богу, ворвалась Брайд, заставила ее собраться с силами, а супружескую пару — забыть о них своим вампирским гласом, и помогла Элии бежать.
После этого жуткого случая она перестала наведываться в подобные районы. Но желание там жить никогда ее не покидало. Несмотря на то, что она понимала, насколько несбыточным было такое желание.
Как же Бриан, будучи Раканцем и недавно освоившимся на Земле жителем, мог позволить себе что-либо в подобном месте? Она решила, что это неважно. И все же он этого добился, так что теперь был воплощением ее подростковой мечты.
Однажды Брайд сказала ей: «Мы выйдем замуж за богатеев. Нам больше никогда не придется снова о чем-то беспокоиться».
«Они будут красавцами, разумеется», — добавила она. — «Мы с тобой шикарные девушки и заслуживаем шикарных мужчин. И они будут так сильно в нас влюблены, что станут пускать слюни каждый раз, как взглянут на нас. Они будут считать нас самыми остроумными девушками за всю историю человечества».
«Им будет все равно, откуда мы и кто такие», — снова добавила Брайд. — «Они просто будут забрасывать нас деньгами».
Как раз об этом Элия и беспокоилась больше всего. Не о деньгах, о корнях. Бриан отвечал этому требованию. Бриан отвечал всем требованиям. Он был богат, красив и страстен. Не то чтобы она рассматривала его в качестве кандидатуры на роль мужа. Но он был богат до безобразия. Она никак не могла перестать об этом думать. Неужели он стал больше ей нравиться именно поэтому? Гм, да. Насколько же она меркантильна?
Когда он достиг широкого крыльца дома в дальнем конце идеально вымощенной улицы, его движения замедлились. Будто почувствовав его присутствие, один из людей Бриана открыл дверь, и он вошел внутрь.
Элия потрясенно ахнула, когда ее первый взгляд упал на мраморный пол с золотыми прожилками. В несколько купален поступала откуда-то вода, а воздух вокруг был насыщен влагой и клубился парами. Вдоль стен лежали атласные подушки всех оттенков золота: от бледно-желтых до цвета темного янтаря. Окна были закрашены черной краской так, чтобы совсем не пропускать света. Она посмотрела на потолок и увидела мерцающую неясным светом хрустальную люстру.
Это точно не напоминало обитель беззакония, которую она ожидала увидеть. Тот, другой дом был настолько ветхим, что она определила Бриана в категорию бедных и отчаявшихся.
