Очаровать и сломать. Этот вывод напрашивался сам собой. В юности Кэтрин была пылкой натурой, ее уверенность в себе восхищала Люсьена. Но в женщине, которая стояла сейчас рядом с ним, он не видел этих качеств, в ней было мало от прежней Кэтрин.
Девушка, которую он знал когда-то, одарила бы его за комплименты ослепительной улыбкой. Кэтрин была дерзкой и отчаянно смелой, с ней не приходилось скучать. Когда играли в шарады, она самозабвенно выполняла все задания, не заботясь о том, что порой это выглядело смешно и нелепо.
«Я лучше в лепешку расшибусь, чтобы вызвать всеобщий смех, чем соглашусь влачить жалкое существование среди мрачных особ», – часто повторяла Кэтрин.
Но теперь переполнявшая ее когда-то, ликующая жизнерадостность исчезла. Кэтрин держалась скованно и отчужденно. А вот в юности, когда она только начинала выезжать в свет, Кэтрин вела себя царственно. Люсьен это хорошо помнил.
С нынешним поведением Кэтрин, которая, судя по выражению лица, предпочла бы оставаться незамеченной, не вязался ее наряд. Странно, что вдова выбрала белое платье для поездки на бал. Это шло вразрез с общепринятыми нормами.
– Мне нравится твое платье, – сказал Люсьен и прикоснулся к ее рукаву-фонарику.
– Правда? – Она разгладила ладонями шелковую ткань. – Модистка пыталась убедить меня выбрать другой цвет – более яркий, более смелый. Но у меня много таких нарядов, и я нахожу их неуместными в моем положении. Я вдова и не хочу выглядеть так, как будто пытаюсь вызвать к себе нездоровое внимание.
Люсьен не нашелся, что ответить на это, и молча кивнул. Через некоторое время он нарушил возникшую между ними паузу:
– У тебя всегда был изысканный вкус. Мне кажется, что ты его унаследовала от матери. Кстати, как она поживает?
– Очень хорошо, спасибо, – ответила Кэтрин, и они двинулись вперед.
– А как твой отец? – спросил Люсьен.
Кэтрин чуть помедлила, прежде чем ответить:
– Он в добром здравии.
– Рад это слышать.
– Я прекрасно знаю, чего ты добиваешься, Люсьен, – внезапно сказала Кэтрин.
Люсьен нахмурился:
– И чего же я добиваюсь?
Она, несомненно, видела его насквозь и понимала, в какую игру он играет, возможно, не отдавая себе в этом отчет. Кэтрин знала Люсьена лучше, чем он сам, и умела необъяснимым образом точно определять мотивы его поведения, прежде чем он порой успевал их формулировать.
– Ты лукавишь и пытаешься отвлечь меня разговорами, – с усмешкой ответила Кэтрин. – Ты хочешь, чтобы мы поставили крест на былом и делали вид, что у нас все по-старому и ты никуда не уезжал.
– И у меня это получается? – спросил он, тайком скрестив пальцы.
Не то чтобы Люсьен был суеверным, но он знал, что удача ему сейчас не помешает.
Кэтрин, вздохнув, покачала головой:
– Ты знаешь лучше, чем кто бы то ни было, что я не умею долго таить обиду. Я простила тебя сразу же, как только ты извинился.
Люсьен вздохнул с облегчением.
– Но это не значит, – продолжала Кэтрин с серьезным выражением лица, – что я не хочу, чтобы ты задабривал меня своими поступками.
– То есть ты согласна, чтобы я сопровождал тебя в поездках по магазинам? – промолвил Люсьен, содрогаясь при одной мысли об этом.
– Да, – сказала Кэтрин. Уголки ее губ дрогнули, а в глубине зеленых глаз зажглись озорные огоньки. – А сейчас я разрешаю тебе пригласить на танец леди Диффорд. Это единственная дама, которой я здесь доверяю.
Боже праведный!
– Кейт, – прошептал Люсьен так, чтобы его никто больше не слышал, – я с большим удовольствием приглашу тебя на прогулку верхом или даже на пикник, если позволит погода. Более того, я безропотно отвезу тебя к модисткам, если ты меня об этом попросишь… Но танцевать с маркизой – выше моих сил! Ты же прекрасно знаешь, что потом мне от нее не избавиться. А я хотел бы весь сегодняшний вечер провести в твоей компании.
Кэтрин взглянула на него из-под ресниц, как будто пыталась прочитать его тайные мысли. Впрочем, Люсьен сомневался, что ее взволнует его желание быть рядом с ней.
– Боже милостивый, Люсьен, ты не хуже меня знаешь, что не можешь провести весь вечер со мной, это породит сплетни. Что касается танца с леди Диффорд, то это будет жестом доброй воли с твоей стороны. – Прищурившись, она подозрительно посмотрела на него: – Сдается мне, ты что-то задумал… Что у тебя на уме, Люсьен?
