Он подал ей руку, помогая сойти с фаэтона, заметив под шуршащим шелком высокие кожаные сапожки.
— Я в ужасе от ползучих тварей, — пояснила она, очаровательно скривив губки.
Взяв за руку, он повел ее по фабрике.
— Три верхних этажа всего лишь площадки для завяливания. Эти опахала гоняют воздух, подсушивая листья. — Спускаясь на первый этаж, он сильной рукой придержал ее за локоть. — Четыре барабана выжимают масло. Оно липкое, золотисто-зеленого цвета. На этом этаже постоянно прохладно — видите, по стенам течет вода. Нос подскажет вам, когда ферментация закончилась и чай можно загружать в сушильную печь.
Он провел ее в продуваемую воздухом пристройку, наполненную приятным пикантным ароматом, исходящим от груд черного хрустящего чая.
— Готов к разборке, резке, просеиванию, сортировке и расфасовке.
Эвелин дотронулась до сложенных вдоль стены ящиков.
— Когда англичане смакуют «орандж пекоу» или «су-шонг», они не имеют ни малейшего представления, сколько в него вложено времени и труда.
— Они хорошо платят за удовольствие, так что я не в претензии.
Деньги! Именно за ними гналась Эвелин. Она должна действовать с умом, но не теряя времени, сломать разделяющие их барьеры, что привело бы к более близким отношениям.
Адам снова подсадил Еву в открытый экипаж и подъехал к озеру. Потом пригласил ее пройтись. Темная синева неба приобретала шафранный оттенок с блестящими золотыми проблесками. На ветвях резвилась стая бородатых макак, забрасывая фруктовой кожурой погрузившихся в воду буйволов. Синие, как сапфир, зимородки и золотистые иволги носились над водой, подхватывая на лету насекомых. Стая фламинго поднялась на крыло.
Пока они брели по берегу, небо стало багрово-красным. В его отсветах белоснежная кожа Евы как бы запылала розовым цветом. Она разглядывала из-под ресниц загорелую дочерна шею Адама, контрастировавшую с кремовой рубашкой. Сладко затрепетало в груди. Адам Сэвидж держался гордо и повелительно. Это, как она знала, проистекало от величайшей уверенности в себе и своих способностях.
Эвелин привыкла жить по-своему. Выйдя за Лэмба, избежала замужества с властным мужчиной и в результате распоряжалась в своем хозяйстве как императрица, но в настоящее время этот сильный, властный человек был для нее завидной добычей. Она его привлекала, он был еще свободен, и, самое важное, он был богат.
Они внезапно остановились, услышав в нескольких сотнях ярдов рев диких буйволов. Она в изумлении наблюдала за стремительной яростной схваткой. Один бык ударил другого с такой силой, что тот взлетел в воздух и словно мертвый шлепнулся в грязь. Потом победитель покрыл ожидавшую рядом корову. Это была эффектная вакханалия сексуального наслаждения. У мужчины такое зрелище возбудило первобытный инстинкт.
Ева охнула и отпрянула назад, прижавшись к Адаму. Он решительно обнял ее и жадно прижался губами к ее губам. В животе ее словно разлилась жидкая ртуть, она напряглась, ощутив грудью и нижней частью живота твердость его тела, от груди донизу. Он овладел ею языком, и она застонала, ощущая его во рту на ощупь и на вкус.
Ее охватило чувство вины. Оно не имело отношения к недавней кончине мужа. Секс всегда оставлял у нее ощущение вины и грязи. Ева с отвращением отнеслась к совершенно животному акту, но опасалась, что примитивная случка, да к тому же присутствие такого мужчины, как Сэвидж, может ее сексуально возбудить.
Она оказалась на очень зыбкой почве. Из-за Сэвиджа она могла потерять над собой контроль, а этого Ева не хотела. Она должна удержаться. И она немедленно подавила физическое влечение.
Адама удивило, когда она неожиданно отстранилась от него и стала с пылающими щеками оглядываться вокруг, будто кто-то их заметил. Он насмешливо подумал, что, случись такое, она действительно потеряла бы голову со страху. Она пошла к фаэтону, вернувшись к прежнему официальному обращению.
Подъехав к конюшне, Адам передал поводья конюху. Его поручения вызывали у нее беспокойство.
— Я не могу поздно оставаться… — И тихо добавила: — Слуги без конца сплетничают.
— Как угодно, — спокойно ответил он, но, как бы она того ни желала, поцелуй смел многие барьеры, которые он не даст ей воздвигнуть снова.