Она крепче обхватила его за шею и перевернулась на бок, целуя его и лаская пальцами его небритую щеку. Затем ладони замедлили движение, исследуя ширину его груди. Кончики пальцев танцевали на коже, легчайшими, словно перышко, прикосновениями сводя его с ума, затем двинулись к ребрам и животу и, поиграв с эластичным поясом его трусов, так и не добрались туда, где он больше всего жаждал ее прикосновений.
Охваченный огнем, Адам крепко прижал ее к пылающему телу. В этот момент он хотел ее так, как ни одну женщину никогда раньше.
Его руки нетерпеливо скользнули под неглиже и завозились с трусиками. Он без особых усилий разорвал кружева и отбросил их прочь.
Стон заклокотал у него в горле, и он молча взмолился, чтобы она не передумала. Или, хуже того, чтобы все это на самом деле не оказалось сном. Женщина что-то вложила ему в ладонь.
— Я принесла вот это, — прошептала она.
Он с облегчением выдохнул, почувствовав знакомые очертания пакетика из фольги, и улыбнулся в темноту — его девушка из сна пришла подготовленной.
Адам сел на край кровати и разорвал пакетик. Через несколько секунд он повернулся к ней, прижимаясь нежными поцелуями к ее рту и шее. Она мягко выдохнула ему в ухо, потом застонала, откинувшись на подушки.
Его губы скользнули через ключицу к лифу неглиже, и язык подразнил сосок сквозь тонкую ткань. Адам приподнял голову, чтобы стащить неглиже, затем наклонился и нежно втянул сосок в рот.
— Пожалуйста, — взмолилась она, выгибаясь навстречу ему всем телом.
— Гмм, — пробормотал он, разделяя ее нетерпение, наслаждаясь горячей и влажной кожей, ароматом жасмина, необыкновенным вкусом ее поцелуев. Больше всего ему сейчас хотелось ее видеть.
Адам подвинулся, чтобы включить прикроватную лампу, но, прежде чем он успел сделать это, она схватила его за запястья и подняла его руки над головой.
Адам призвал на помощь всю свою силу воли, позволяя ей задавать темп. Черт, да он позволил бы ей что угодно, лишь бы она продолжала прикасаться к нему. Он не знал, в чем тут дело — в том ли, что он занимается любовью с незнакомкой в темноте, или в самой женщине, — но его пожирал огонь страсти.
Она подвела его к самому краю, и Адам уже не мог больше терпеть. Обхватив ее бедра, он проник в нее. Из его груди исторгся стон удовлетворения.
Адам закрыл глаза, почти оглушенный. Он не мог вспомнить, когда в последний раз испытывал такое — если вообще когда-либо испытывал. Его девушка-видение материализовалась в женщину, которая отдавалась ему с такой безудержностью, что разбивала вдребезги его самоконтроль. Он подстроился под ее ритм, и они вместе устремились к вершине, не в силах остановиться или даже замедлить движение.
— Адам, — выдохнула она, схватив его за плечи.
Он поддерживал ее бедра руками, вжимаясь в нее все глубже. От этого движения у нее перехватило дыхание. Затем голова у нее откинулась и она выкрикнула его имя…
Когда Адам снова пришел в себя, то обнаружил ее доверчиво свернувшейся у него на груди. Он обнял ее, и у него возникло такое ощущение, что соединились не только их тела, но и души.
Глупейшее чувство, поскольку Адам даже не помнит ее имени. Утром, без сомнения, он образумится, пока же насладится сном.
Джози проснулась с улыбкой.
Она лежала в объятиях Адама, прижимаясь спиной к его груди, его подбородок покоился у нее на макушке. Приглушенный свет просачивался сквозь шторы спальни, отбрасывая золотистые блики на постель. Наступило утро. Джози еще теснее прижалась к теплому обнаженному телу. Прошедшая ночь оказалась намного чудеснее, чем она представляла. Адам восхитительный любовник. Нежный. Отзывчивый. Чувственный.
Теплая краска залила ей лицо, когда она вспомнила все то, что он с ней делал. И все, что она делала с ним. Никогда еще она не вела себя так с мужчиной, не позволяла себе ничего подобного. Но теперь она получила ответ — они определенно совместимы.
Их совместная ночь дала ей почувствовать себя ближе к Адаму, чем когда-либо раньше. Достаточно близко, чтобы поведать ему все о своей жизни. Поделиться своей самой болезненной тайной. Но как найти правильные слова?
