— Свобода? — переспросил Эш, и его голос показался таким бархатистым в темном пространстве кареты.
«Это счастье. Знать, что он хочет меня. Меня из всех женщин на земле. И сейчас, в этот момент, я то, чего он желает больше всего».
— Экстремальная свобода, мистер Блэкуэлл. Может быть, это потому, что весь прочий мир отделен от нас всего лишь тонким слоем дерева и ткани и мы здесь… одни.
Во взгляде Эша появилось откровенное желание, и Кэролайн отклонилась на подушки.
«Здесь? Он не посмеет!»
Эш словно прочел ее мысли. Молча поднялся с сиденья напротив и встал на колени в том узком пространстве, что разделяло их. Затем мягко потянул ее колени вперед, пока Кэрол не оказалась на краю сиденья, и начал поднимать ее юбки…
— Эш!
— Отклонитесь назад, Кэролайн.
Это был тихий приказ, и она могла бы его просто проигнорировать, но шум крови в ушах и абсолютная убежденность, что ей хочется познать этот урок, заставили ее выполнить его просьбу.
Выйдя из ювелирной лавки, Эш поднял воротник пальто, спасаясь от дождя. Необъяснимое желание сделать что-то неординарное для Кэролайн согревало его душу, стоило ему представить, как она отреагирует на подарок. Навсегда покинув Индию, Эш думал, что никогда больше не захочет взглянуть на драгоценные камни, но желание видеть их на его прелестной шапероне изменило его намерения.
Не то чтобы Резерфорд не оценил бы иронию, но жизнь слишком быстротечна, чтобы…
— Удачная покупка, кузен?
Эш едва не зарычал, услышав этот голос, но справился с собой и вежливо приподнял шляпу:
— Уинстон, какая неожиданная встреча!
— Покупаешь что-то экстравагантное для одной из своих шлюх?
— Не угадал! Запонки на день рождения деда, — ответил Эш, затем взглянул на Ярдли, приподняв бровь: — Ты не забыл эту дату, кузен? Особенно с тех пор как ты проявляешь повышенное внимание к старику, я никак не могу представить такой поворот!
— Я… конечно, не забыл! — пробормотал он, и Эш заставил себя сдержать улыбку, видя, как Ярдли пытается оправдаться.
— Ну, еще бы, как ты мог? — Эш направился к карете, заставляя Уинстона следовать за собой или закончить разговор. — На кон поставлено наследство.
— Эш, ты не можешь винить никого, кроме себя самого, за сомнения деда относительно твоего поведения и характера, — с самодовольным видом произнес Уинстон. — А что касается пари, никто не заставлял тебя заключать его.
— Действительно, — ответил Эш, взмахом руки давая понять кучеру, чтобы тот открыл дверь кареты. — Но я не привык отказываться от вызова судьбы…
— Или от искушения, — добавил Уинстон. — Осторожнее, кузен! Я слышал, тебя видели в Риджент-парке на прошлой неделе! Причем очень поздно. Один неверный шаг или какой-то слух о том, как ты забыл застегнуть свои штаны, и твое пари ожидает печальный исход.
Эш ничего не ответил на эту вульгарную ложь. Только идиот рискнет пойти в парк после наступления темноты, а обычные проститутки, которые занимались своим делом на траве, никогда не были в его вкусе, да еще в такую холодную погоду! Но слова Ярдли еще раз напомнили ему, как он ненавидит этого отвратительного человека за грубые попытки спровоцировать его. Эш поднялся по ступенькам кареты и захлопнул дверцу.
— Спасибо за предупреждение, мистер Ярдли. И всего наилучшего!
Он постучал в стену, и кучер взял вожжи. Карета треснулась, увозя Эша от дальнейших замечаний кузена.
К сожалению, это означало, что он не смог увидеть, как Ярдли вошел в ювелирную лавку, дабы навести справки, что заказал там мистер Блэкуэлл.
Когда Эш вернулся домой, то нашел Кэролайн сидевшей за письменным столом. Она что-то писала, и Эш невольно залюбовался ею. Какая прелестная картина — ее красота и этот строгий кабинет! Никакого намека на нимфу, которая плясала и смеялась для него за закрытой дверью. Перед ним сидела умная, серьезная американка, которую он не мог не уважать и которая сделала жизнь в этом доме такой, какая она есть. Эш улыбнулся, вспомнив, что Кэрол заставила его выучить имена всех слуг и научила проводить больше времени дома, причем не испытывая при этом никаких сожалений, о чем он раньше даже не подозревал.
